— Людмила Михайловна, почему, как вы думаете, Кремль решил изменить процедуру избрания?
— Я думаю, потому что Совет не устраивал господина Володина своей самостоятельностью. Вспомните, когда вышел последний закон о митингах с этими страшными штрафами, то Совет тут же написал юридическое заключение, а следом направил обращение к президенту, указывая, что этот закон нелепо написан, негоден к исполнению и абсолютно противоречит Конституции.
Наверное, власти кажется, что лучше пусть будет Совет, который не станет огорчать президента такими обращениями.
— Но несколько членов покинули Совет до объявления о новой процедуре – почему?
— Да, они ушли по другой причине. Они заявили, что не хотят работать с Владимиром Путиным, поскольку считают его власть нелегитимной. Лично я по этому поводу не собиралась покидать Совет. Я тоже считаю его власть нелегитимной, но кто у нас легитимный?
Законными у нас были первые выборы Ельцина, а дальше всегда был мухлеж в той или иной степени. Поэтому, если исходить из этого посыла, то получается, что вообще не надо иметь дел с властями. Чего, честно говоря, не хочется. Если я правозащитник и если мне нужно защищать граждан от нарушений прав со стороны государства, то как это делать, не разговаривая с ним? Стрелять что ли? Надо действовать мирными способами. Значит, надо общаться. А находясь в Совете, это делать легче. Поэтому я не считаю эту причину достаточной. Вот недееспособный совет – для меня причина.
— Новый порядок избрания членов Совета стал единственной причиной вашего ухода?
— Да, я заявила о выходе из Совета, потому что новый способ набора членов, предложенный господином Володиным и расходящийся с действующим положением Совета, меня не устраивает. При новой схеме набора Совет будет неспособным работать, а я, знаете, слишком стара, и у меня осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на бессмысленные заседания.
— Что вам не нравится в новой процедуре избрания членов Совета?
— Понимаете, в Совете по развитию гражданского общества и по правам человека должны быть люди, которые работают по разным направлениям этой деятельности.
Во-первых, это должны быть люди, которым знакомы те вопросы, которыми занимается Совет. Во-вторых, эти они должны быть работоспособными. В-третьих, у этих людей должна быть хорошая репутация. И желательно, чтобы они были известные, потому что это на самом деле помогает в деятельности Совета.
Правозащитница, глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева
Если же выбирать из всех общественных организаций, которые существуют в России, то получится случайный набор людей. Многие желают вступить в Совет только радо того, чтобы там быть. Это, как правило, те, которые не хотят работать, но мечтают о статусе – для важности.
— А как вы относитесь, например, к тому, что в кандидаты члена СПЧ выдвинули Евгения Ройзмана? А до этого о своем желании участвовать в Совете говорил националист Дмитрий Демушкин.
— Ройзман, конечно, человек активный и известный и занимается нужным делом. А насколько он человек порядочный – я не знаю. Что касается Демушкина, то у меня к нему есть личное отношение… Дело в том, что несколько лет назад, вскоре после убийства Политковской, он опубликовал на своем сайте такой рисуночек — перечеркнутую фотографию Анны, далее человек с автоматом и надпись: «Следующая – Алексеева». Ну как я могу относиться к этому человеку?
Но выбирать буду не я, а президент, а работать в таком Совете должна я. С какой стати? Пусть демушкины и работают, если смогут. Только боюсь, организация потеряет дееспособность.
— А когда вы согласились войти в Совет – вы верили в его дееспособность?
— Этот Совет был хороший и активный. Все люди были специалистами. Потому что по старому положению кандидатур отбирал председатель Совета, советуясь с членами организации, а президент выбирал из предложенных кандидатур. И это правильно. Возьмите вот Совет по экономике – там правила такие же. Почему же над Советом по правам человека нужно было проводить такой эксперимент, я не понимаю.
— А вы не считаете, что сегодня общество становится более дееспособным в защите собственных прав, нежели профессиональные правозащитники? Как пример могу привести Дагестан, где иногда похищенных людей отпускают под давлением митингующих людей.
— Они молодцы, но профессиональные правозащитники нужны в любой стране. Кстати, ваш пример совершенно не отвергает нужность правозащитников, потому что я знаю, как собираются эти митинги. Их собирают зачастую «Матери Дагестана» и другие организации, то есть правозащитники. Конечно, они не могут в одиночку собрать большое количество людей, но зовут на митинги, организовывают, информируют. Да, иногда это делают самостоятельно сознательные родственники. Но это вовсе не отменяет нужности правозащитников в глобальном масштабе.
— В Совете осталось 23 человека. Как вы думаете, Михаил Федотов сдержит обещание и уйдет?
— Я не знаю. Это нужно спрашивать у Федотова.
— Что ждет Совет по правам человека?
— Сегодня нас пригласил господин Володин обсудить предложенную им форму избрания в Совет и попытаться найти компромисс. И если удастся найти решение, которое устроит обе стороны, в чем я сомневаюсь, то мы наберем новых людей и предоставим президенту кандидатуры. А если не удастся – то меня, честно говоря, уже не интересует, что будет с этим Советом, потому что это будет просто второе издание Общественной палаты.
