О сложности пути к простым истинам
Случившееся – исторический прорыв к миру, к нормальной религиозной жизни в Дагестане. Как знак того, что здравый смысл, созидательная исламская позиция, в конце концов, берут верх.
Этого ждали лет 10-15. В резолюции, фетве и на пресс-конференции по итогам ее принятия прозвучали очень правильные и, что самое интересное, очень простые вещи. Что надо уважать друг друга, не обвинять в вероотступничестве, не «стучать», не обвинять в чем попало из-за внешнего вида, манеры совершения намаза.
И что надо следовать Корану, Сунне и 4 имамам.
А сколько было пролито крови во имя «открытия» этих истин! Чтобы прийти к тому, что силовое навязывание оппоненту своей точки зрения, — невозможно. Что есть только путь теологической дискуссии в соответствии с нормами Ислама, которую должны вести ученые словом, а не крепкие парни кулаками и оружием или «15-летнии муфтии» площадной бранью на форумах в Интернете или в подворотне.
Исламские активисты всех направлений должны служить обществу и стране, коль они претендуют на статус радетелей за Ислам. Пусть строят дороги, школы, больницы, вытаскивают молодежь из притонов, развивают бизнес, а не воюют друг с другом.
Потенциал у соглашения есть, но, сожалению, и врагов мира в многострадальной республике тоже хватает. Возможны откаты назад по схеме «шаг вперед, два назад», новый виток вражды, возобновление конфликтов. Но задел положен.
Первый шаг к миру уже в истории. Дальше понятно, как и куда будет развиваться Ислам в Дагестане. Примирению, консолидации, просвещению – нет альтернативы.
К сожалению, многих из тех, кто заложил основы данного процесса, уже нет сегодня. Например, Максуда-хаджи Садикова, да будет с ним милость Аллаха, и Ахмада-Кады Ахтаева.
Дорогой мира идут лишь умные
Не в таких брутальных формах, но противостояние «суфиев», «ваххабитов», «традиционных мусульман», «безмазхабников» и проч. встречается почти везде, где есть мусульмане. В иных местах конфликты неформальных групп переходят на уровень муфтиятов, диаспор, что еще более дестабилизирует ситуацию. К сожалению, ни в чем другом мы так не преуспели, как во вражде друг с другом.
Поэтому к общероссийскому мусульманскому диалогу и примирению должны быть допущены все, кто себя в нем видит. За его рамками пусть остаются только те, кто сам себя исключает из процесса. Аллах им Судья! Если это начнется, то серьезно обогатит формирующуюся умму нашей страны.
Диалог и примирение должны идти на платформе решения конкретных практических задач – надо выстраивать реально работающую исламскую инфраструктуру (просвещение, образование, социально-благотворительная работа, СМИ, научно-экспертная деятельность, продвижение интересов на общегосударственном уровне, бизнес, наполнение содержанием жизни мечетей и махалля и т.д. и т.п.).
Оставим диспуты улемам. Пусть они ведут глубокую содержательную конструктивную дискуссию. Простых верующих частные вопросы теологии не должны толкать к конфликтам.
Узнаю я их по… ярлыкам
«Суфизм», «ваххабизм», «тарикатизм», «салафизм» — эти термины приобрели для российских мусульман, поистине, роковое значение. Сегодня, как правило, они потеряли реальный идеологический, и тем более богословский, смысл. Это такие же термины как «демократ» или «фашист». И тем, и другим у нас сегодня можно назвать, или точнее обозвать, кого угодно. «Суфий», «ваххабит» очень часто не богословские категории – реальной теологии у нас практически нет. Это, скорее, некие корпоративно-социальные обозначения или же вообще ярлыки, навешиваемые на мусульман со стороны. Зачастую «тарикатистом» и «ваххабитом» оказывается один и тот же человек.
Вспоминается парадоксальный и очень актуальный для нынешней России случай. Находящийся ныне по обвинению в «ваххабизме-экстремизме» в заключении активный суфийский проповедник и издатель Айдар Хабибуллин как-то рассказывал о своей работе с салафитской молодежью в Башкирии. Пытаясь объяснить им суть суфизма как науки о чистосердечном поклонении Аллаху, он очень аккуратно обходил все острые углу и не использовал характерную лексику и терминологию. В результате после многих бесед ребята перешли от своих доморощенных и очень ограниченных воззрений, которые они характеризовали как салафитские, к традиционным суфийским. При этом они сами даже не заметили, как это произошло.
Братья продолжали подворачивать штаны, дергать пальцем в ат-тахийяте, называть себя «салафитами», но акыда их была скорее, скажем так, суфийско-ашаритская. И кто они для стороннего наблюдателя? – Суфийские ваххабиты или ваххабитские суфии?
Дело тут совсем не в акыде (вероучении), не в том, что кто-то придерживается салафитский акыды, а кто-то матуридитской или ашаритской. Это частный вопрос, который сам по себе не должен приводить к конфликтам. Данный вопрос оптимально решен улемами, признающими равноправными все эти три мазхаба (школы) ахли сунна валь-джама’а в акыде.
Сегодня в большинстве мусульманских стран есть приверженцы разных школ акыды. Да, между ними случаются трения, но до такого, как у нас, наверное, нигде не доходит. Все дело, видимо, в просвещенности и исламской грамотности. Если верующий хорошо знает свою религию, понимает то, во что он верит, и знает немного историю Ислама, вряд ли, ашаритские и салафитские подходы будут порождать глубокие конфликты.
На мой взгляд, реальный водораздел в среде российских мусульман проходит совсем не по линии «суфизм»-«ваххабизм», он совсем в иной плоскости. Это исламофобы бы хотели, чтобы мы делились на суфиев и салафитов и воевали друг с другом до последнего мусульманина. Ведь если «тарикатисты» такфирят «ваххабитов» и наоборот, то, получается: и те, и другие в неверии! А, значит, мусульман-то вообще практически не остается. Вот и проблема Ислама решена: его просто нет!
Реально же противостоят те, кто выступает и прикладывает усилия для развития Ислама в России, и те, кто в силу разных причин этого не делает или даже борется против, в том числе неосознанно и в том числе сея раздор и конфликты. Т.е. существует конфликт между прогрессивными, модернизационными силами и реакционными. И это единственное разделение, которое в российской умме должно быть рабочим.
Как можно классифицировать веру, если она одна?
Порой мусульманин сегодня у нас не может нормально существовать и реализовываться на общественно-религиозном поприще, если он не встал под защиту какой-либо структуры, если он не приобрел в глазах людей из других группы какое-либо название, если он сам не заклеймил всех иных прозвищами и жупелами. В иных регионах, если ты не «салафит», не «тарикатист», не «хизбит», не «таблиговец», не «традиционалист-ханафит» или кто-либо еще, тебе нет места, ты будешь непонятной и подозрительной «белой вороной». Такие — «просто мусульмане» — какими хотят быть большинство верующих, не у дел.
Когда мы знакомимся с единоверцем, то сразу, как Фурманов у Чапаева, спрашиваем у него, за кого он — «за большевиков или за коммунистов?» Мы хотим знать, к какой группке он близок, чтобы идентифицировать его, чтобы закрепить за ним какой-либо понятный знакомый ярлык.
Нам мало интересен сам человек, его мысли и переживания. Нам нужна его вывеска. Мусульмане сегодня как подростки, которым недостает чувства уверенности в себе, и поэтому они постоянно ищут для себя новую идентичность: то этот юноша «панк», то «металлист», то «хиппи», то «эмми»… Ему не хватает просто имени и фамилии, а собственных достижений еще так мало, чтобы человек чувствовал себя состоявшейся личностью.
Да, мы разные. Но это нормально. Нас гораздо больше объединяет и сближает, чем наоборот.
Кто сделает шаг второй?
Вопрос на сегодня очень простой. Кто решиться быть инициатором диалога и примирения в целом по России, как это сделал муфтий Ахмад-хаджи Абдуллаев в Дагестане, серьезно подняв авторитет у мусульман всей страны смелым и неожиданным шагом?
Абдулла Ринат Мухаметов, кандидат политических наук, журналист.
