Город утопает в тени чинар. Аккуратные домики, чистые улицы, безлюдность и трагическая покинутость – вот такая теперь столица Таджикистана. Миллион мужчин этого семимиллионного народа работают в России и называются страшным словом «гастарбайтеры».
Больше им ехать некуда. Хотя у Таджикистана есть дружественные соседи – во время гражданской войны в Иране и Афганистане нашли приют сотни тысяч семей, с ними делились едой и водой по-справедливости. Теперь учиться в Иране правительство Таджикистана запрещает, в Афганистане работы нет, а учиться негде. Узбекистан перекрыл дороги – проехать из Самарканда в Пенджикент больше нельзя.
Миллион таджиков в России – это не просто самые угнетаемые и самые бесправные люди, которые часами, как рабы в Египте (но не на галерах), ждут поденной работы вдоль дорог. Они за смешную зарплату возводят хоромы для новой русской буржуазии и убирают за ними их новую русскую грязь. Миллион таджиков в России – форма российского давления на Таджикистан, приводной ремень, который немедленно пускают в ход, если таджикская власть вдруг отваживается робко задать вопрос российской власти, а не следует ли все же платить за размещение 201-ой дивизии или космической станции слежения на Памире.
Если милиция особенно жестоко начинает проверять таджиков, а в СМИ появляется вал антитаджикских статей, значит, кому-то из российских представителей намекнули на то, что Россия не слишком по-справедливости использует землю или воду Таджикистана. И тогда одна за другой по российскому ТВ идут передачи о наркокурьерах и наркотрафике. Отчаянной храбрости журналисты интервьюируют смелых пинкертонов, раскрывающих тайны следствия, и зрителю показывают шеренги худеньких арестованных мальчиков и девочек или пожилых женщин и мужчин, пока закадровый голос объявляет их виновными в отравлении российского народа опием…
Удивительно, что ни одна правозащитная организация не занимается бесправием миллиона таджиков, их избиениями, пытками, которым их подвергают, не расследуют огульные обвинения в принадлежности к организациям с раскатистыми и устрашающими названиями, не подают в суды на политиков, зарабатывающих предвыборные очки гнусным глумлением над рабочим людом.
В Россию едут сотни тысяч трудолюбивых и скромных людей искать пропитание своим семьям. Навстречу им движется скорбный поток гробов.
Знаете, сколько стоит общине выкупить тело своего товарища из морга, убитого скинами, затравленного собаками, сбитого пьяным водилой или просто забитого гопниками? 40 тысяч рублей требуют морги за каждого мертвого. Это абсолютно незаконно. Но судиться стоит на порядок, а то и на два дороже, поэтому община платит и везет цинковые гробы с сыновьями на родину.
Если бы хоть один опер, рассказывающий с воодушевлением о том, какой громадный наркотрафик создают курьеры, дал себе труд посчитать, сколько можно провезти «на себе» и сколько вообще потребляется наркотиков в России, то эта тема заглохла бы. Но, увы, вдохновленные гонители таджиков и сочинители образа «страшной таджикской мафии» – просто бездушные винтики корявых отношений Москвы и Душанбе. Такие же бездарные, как сочинители бесконечного потока оскорбительных скетчей якобы из жизни таджикской диаспоры.
— Тут у нас тоже появились националисты, придумали говорить об арийском происхождении таджиков… — говорят представители российских таджикских общин. Мы обсуждаем все это на берегу горной реки в тени платанов возле дороги, по которой когда-то прошагала фаланга Александра Македонского.
— Ну, ведь так и есть – самые что ни на есть арийцы, — говорю я, потому что называть прямых потомков арийцев «черными» не придет в голову никому кроме разве что Ройзмана, Соколова-Митрича, режиссеров фильма «Яйца судьбы» и доморощенных скинхедов, полагающих себя по какой-то странной прихоти высшей расой.
Большинство этих сочинителей никогда не видели таджиков вообще, но горазды сочинять о них самые разные злобные сказки. Недавно прочитала плач «русскоязычного» беженца из Душанбе о крестах на дверях русских и расправах над мертвыми. Бессмысленно опровергать сказки, приводить свидетельства и говорить о том, что русские сегодня голосуют за Исламскую партию возрождения.
Одна из самых известных «русскоязычных» в Душанбе – журналистка. Она не просто голосует за Исламскую партию, она подавала заявление о приеме в ее ряды. Не приняли, так как не знают пока, как урегулировать юридический нюанс членства немусульман в Исламской партии. Она помнит и Гражданскую войну, и попытку ее семьи уехать.
— А почему в России не получилось жить?
— Не получилось. Кто его знает, почему, наверное, по всему.
В России не нужны русские. Не нужны и те, кто рассказывает правду о жизни бок о бок с мусульманами, а не полные дешевого ужаса басни на потребу политическому моменту.
Так, имамам строжайше под угрозой суда запрещено заключать исламский брак, если в паспорте нет печати о государственной регистрации супружества. Таким образом, взять вторую жену в республике, где подавляющее большинство – мусульмане – подсудное дело. Но многие берут, рискуя.
Далее, женщинам запрещено молиться в мечети. В школы, институты, на работу запрещено ходить в платке. Восьмилетняя девочка из известной религиозной семьи кружит вокруг, пока мы разговариваем с ее мамой и бабушкой. Она одета по шариату. Когда она утром пойдет в школу, она наденет прозрачную блузку – так требуется по форме. В платке она дойдет до ворот школы, снимет его перед входом, свернет и положит в портфель. Так сделают все ее подружки. После уроков, выйдя из школы, она вынет платок и наденет его…. Это ее выбор, маленькой девочки, уже умеющей отстоять свою веру.
Ее мама, прожившая 10 лет в эмиграции в Иране, получает третье высшее образование. Она тоже доходит до университета, а перед входом снимает платок, хотя ее покойный отец – один из самых авторитетных алимов республики.
Братьям этой восьмилетней девочки тоже запрещено ходить в мечеть – до 18 лет. Таких странных законов не было даже в самые грозные атеистические времена в СССР, но почему-то, ни одна правозащитная организация не беспокоится о мусульманах и мусульманках Таджикистана.
Пить водку, играть в казино, быть проститутками позволено, а быть мусульманами – нет. Быть скинхедами и бороться против «черных» — похвально и даже патриотично, а быть работящими и незлобивыми – постыдно.
Вот такие у нас достижения двадцати лет на обломках СССР.
Надежда Кеворкова, Душанбе-Москва
