Свидетельств об ужасающей затяжной войне в моем краю — множество.
Учитывая, что моя семья — многонациональна, я не утратила чувства справедливости и хочу заметить, что в Грозном проживали разные народы, и от войны пострадали ВСЕ.
Власти стравили народы, рассорили, а потом много лет погибали мирные люди.
Из моего доклада о военных преступлениях на территории Чечни в 1994-2004 гг.
«Во дворе из нескольких четырехэтажных домов и одного пятиэтажного жили наши многонациональные соседи: русские, аварцы, ингуши, чеченцы, армяне, украинцы, белорусы, даргинцы, цыгане и другие. Чеченских семей в городе было мало. На весь наш трехподъездный кирпичный дом из четырех этажей (46 квартир) — лишь десять квартир принадлежало чеченским семьям, многие из которых в городе не проживали, приезжали редко. Чеченцы, в основном, жили в селах — ближе к горам — и занимались животноводством и строительством.
До Первой чеченской войны отношения между соседями в Грозном были дружные, и конфликтов на национальной почве я не помню ни одного. Но помню другое: в некоторых семьях у детей мама была русская или украинка, а папа — чеченец или ингуш».
В 1994 году все мирное население ЧР вне зависимости от национальности и вероисповедания подвергалось массивным бомбовым ударам с воздуха, обстреливалось артиллерией с земли. Ведь никто не спрашивает фамилию или имя перед тем, как превратить дома в груду искореженных плит. Были убиты тысячи детей, уничтожены тысячи стариков.
Все жители, проживавшие тогда в Чеченской Республике, стали жертвами военного преступления властей РФ: военными были отброшены любые формы человечности и морали. Применялось запрещенное для городов с мирными жителями оружие.
Пункты женевской конвенции в одночасье стерлись перед натиском жестокости и насилия, а город Грозный стал самым разрушенным городом мира.
Самой беззащитной частью населения оказались старые одинокие немощные люди. Преимущественно русские. Или, как принято называть на моей многонациональной родине, людей европейско-славянских корней — «нечеченцы». Чеченцы и ингуши никогда не бросают своих стариков и детей.
Правительство не создавало никаких условий для того, чтобы мирное население могло спокойно выехать из республики. Не были предоставлены теплые дома или достойные пособия для жизни. Многие, выехав из республики и поночевав на скамейках в парке или на вокзалах, наголодавшись и попав в неприятности, возвращались под бомбы, так как просто не были приняты в других регионах.
Каждый русский или армянин, или любой другой, рожденный в Чечне (ЧИАССР) для европейского общества — чеченец. Чеченец по месту рождения.
Об этом выжившим в аду войн, постоянно преследуя и запугивая, напоминает и «российское общество», а именно: полиция, националисты и спецслужбы.
Пострадавшие заслуживают (после угроз и издевательств от властей) такого же отношения как беженцы. Если не в России, то в Европе.
Кроме тех, разумеется, кто не видел бомб, успел убежать из ЧР намного раньше, чем началась Первая война, а затем примкнув к русским националистическим движениям, поддерживает правителей, нажившихся на кровавых чеченских войнах.
На нет и войны нет
Эта простая и абсолютная истина не устраивает липовых правозащитников, чей бизнес получать гранты на помощь «пострадавшим». К слову, никакой помощи я от них не видела, только сплошной вред: те, кто активно называли себя «защитниками прав», наравне с российскими спецслужбами делали все, чтобы мои документальные дневники не увидели свет, распространяли ложь, насмехались над ранениями, которые я получила ребенком в ходе обстрела мирного рынка в г. Грозном ракетами «земля-земля», и даже распространяли сведения в правозащитных организациях, что меня не существует!
Что я — «выдуманный персонаж»! И, соответственно, дневник — это место, где «выдуманный персонаж» обитает. Там им была невыгодна настоящая правда, не сходившаяся с их «официальными версиями».
Спецслужбы шли с липовыми правозащитниками «в ногу»: когда несмотря ни на что вышла моя книга дневников о Второй чеченской (1999-2002) на множестве сайтов в Интернете была объявлена заведомо ложная информация, что автором книги является некий «господин Бондаренко», пишущий историческую фантастику для школьников! Или по другой версии — художник обложки, который был совершенно не при чем.
А потом продолжились угрозы, нападения, и у моей семьи сумели похитить часть военного архива.
Но есть — настоящие правозащитники. Их очень мало. Светлана Ганнушкина, председатель комитета «Гражданское содействие», член совета и руководитель сети «Миграция и право», сделала в 2011 году следующее заявление на презентации моей книги в музее А. Сахарова: «Я видела записи в натуральном виде, и могу подтвердить, что перед вами настоящий дневник девочки, а не какая-то мистификация».
Таким образом, первый план — обмануть мировое сообщество у спецслужб и липовых правозащитников — провалился.
Теперь, время от времени, они проверяют меня на прочность, пытаясь, естественно, переврать написанное мной, и угрожают.
Стоило мне разместить видео о моей землячке Алле Арбузовой на свой странице в Фейсбуке, как на меня сразу обрушился шквал обвинений: мне пытались доказать то, что «пострадали только одни жители ЧР, а остальным страдать — положено». Но это не так!
Женщина на видео 2014 года говорит, что ее родную мать спас чеченец! Хотя были и те, кто убивали русских жителей. Говорит, что в России ее преследуют и выгоняют на улицу представители власти. Но она любит Россию и не хочет уезжать. Хотя там ее считают «чеченкой» и всячески унижают до сих пор, а ведь с момента ее выезда из ЧР прошло уже 20 лет.
Получив политическое убежище и живя в Финляндии, я познакомилась с образованной семьей чеченцев, которые проживали в Грозном после Первой войны. Они спасали русских соседей у себя дома, прятали от вооруженных бандитов, которые выискивали и добивали нечеченцев, придумывая различные лозунги, чтобы как можно больше ограбить людей.
В конце концов бандиты пришли в бешенство, узнав, что чеченская семья спасла большое количество земляков в своем районе, помогла им выехать из республики, и пригрозили убить их старика-отца. Тогда самим чеченцам пришлось на какое-то время убежать в Дагестан.
Из моего дневника 2002-2004гг.
«29 октября 2004 года, пятница. Когда садились в автобус, успели выслушать еще одну историю русской беженки из Чечни Катерины. Молодая женщина, услышав, что мы из Грозного, заплакала и сказала:
— Тут ад, еще страшнее чем, в Чечне. Власти ничего для нас не делают. Там, в Чечне, нас могут убить по национальному признаку, а тут просто ненавидят. Местные издеваются, обзывают «чеченскими тварями», «чурками». Так называют всех русских, которые родились в Чечне. Раз ты там родился — на тебе клеймо! Помощи не дождешься. А гадости делают изобретательно: то дом подожгут, то из села изгонят. Я белье постираю, во дворе повешу, его чернилами заливают. Собаку нашу недавно убили. Нет жизни, хоть вешайся. Чеченцы чеченцам помогают. Поддерживают. Многих заграницу отправляют в райские условия. До нас же, русских беженцев из Чечни, никому дела нет».
Выживших «счастливчиков» ждала глубокая нищета, ненужность и преследования как «чеченцев» в других российских регионах, независимо от того, были ли они чеченцами или они русские, украинцы или татары. Их называли так по месту рождения, за рассказы о бомбах и расстрелах. Их быстро перестали объявлять «беженцами», называли так: «вынужденные переселенцы», в общем, люди без будущего».
И судя по новым видео-свидетельствам, ничего не изменилось до сегодняшнего дня. Никакой справедливости РФ людям не удалось добиться.
Полина Жеребцова, писатель-документалист.
