– Мария Феликсовна, вы много лет занимались устройством сирот в приемные семьи в России. Как прокомментируете готовящийся запрет на усыновление американцами российских детей?
– Это из серии: «Из-за того что были допущены врачебные ошибки, необходимо запретить хирургию».
Я воспринимаю этот запрет — как и все разумные люди в стране – как варварство. Дети не должны отвечать за то, что сегодня творится в нашей политике. Нельзя ни в коем случае расплачиваться детьми за политические дрязги.
– Инициаторы закона говорят о насильственной смертности приемных детей в американских семьях. Но проблемы ведь могут возникнуть и во французских либо итальянских семьях (они находятся на втором и третьем месте по количеству усыновлений), почему об этом никто не подумал? И не говоря уже о наших проблемах, – по последним данным социологов «жить в приемной семье в России в 39 раз опаснее, чем в США».
Вы, кстати, согласны с этой статистикой?
— Я тоже слышала, об этой статистике, вполне вероятно, что так оно и есть. И если брать в расчет процентное соотношение, получается, что вопрос о безопасности приемных детей в российских семьях вообще не стоит.
Если дети погибают – это серьезная проблема, и ее действительно надо решать, но не подобными запретами для остальных детей. Вопрос ставится несправедливо. Чиновники утверждают, что дети погибают в американских семьях, а в российских они, что не погибают? Почему об этом никто не говорит?
Существует какая-то практика усыновления, и она несовершенна. Но ее нужно улучшать, в частности это касается вопроса сопровождения и мониторингов, которые специалисты сегодня вполне в состоянии решить. Это касается как российских, так и зарубежных приемных семей.
Мое мнение, что в стране нужны единые правила для всех, вне зависимости от территориального нахождения ребенка. Главное – безопасность ребенка в семье и автономия семьи (то есть независимость самой семьи от внешних институтов). И полемика по этому поводу нескончаема, видимо она всегда будет происходить, поскольку есть противоречие между автономией в семье и его безопасностью. Но каждый шаг приближает к оптимальному решению.
– Если предположить, что поправки все же вступят в силу, какая судьба может ожидать российских детей, которые уже усыновлены и проживают в США?
– Понимаете, ранее был заключен договор между странами. Довольно неплохая инициатива, поскольку он давал основания для разумного взаимодействия, работы специалистов по выстраиванию мониторинга и контроля приемных семей.
Но если поправки вступят в силу, шансы на разумный мониторинг резко упадут, а ответственность перейдет в руки одной стороны – американской (а насколько добросовестно она это будет делать?), в то время как возможности влияния России сильно сократятся.
В общем, не будет договора – исчезнет и возможность влиять, и возможность о чем-то договариваться.
– Не раз всплывали факты жестокого обращения с детьми, зачастую приводящие к их гибели. Но любые аргументы, требующие дальнейших действий, наталкивались на жесткое сопротивление парламентариев, которые опасались «холодной войны» с США.
Что изменилось? Почему именно сейчас представители «Единой России» стали рьяно отстаивать права этих детей?
– Это скорее вопрос к «Единой России»… с чего бы это вдруг?
Скорее всего, это использование политически сложившейся ситуации. Я лишь знаю, что есть ряд депутатов (та же госпожа Лахова), которые постоянно требовали лишить российских детей права на зарубежное усыновление. Они не раз поднимали этот вопрос в Госдуме, возможно, сегодня появился повод воспользоваться ситуацией.
Но, я уверена, что эти господа, инициирующие поправки, оказали лишь «медвежью» услугу своей же партии.
– Согласно 124 статье «Семейного кодекса РФ», иностранцам разрешено усыновлять лишь детей, от которых многократно отказались российские семьи. Как правило, это дети-инвалиды.
Получается, что именно больные сироты окажутся заложниками международных разборок? И каким образом эти политические игры могут сказаться на их здоровье в будущем?
– Необходимо целиком проверять практику, которая действует в России. Например, каким образом собираются эти отказы от российских детей (это, кстати, еще один вопрос, который можно задать российским чиновникам)?
Действительно ли были проведены все процедуры?
Да, многие берут детей с физическими отклонениями.
Когда я была директором детского дома, у нас существовала программа патронатного воспитания -это профессиональное семейное устройство. И нам удалось устроить 95% детей, несмотря на их возраст и состояние здоровья, в российские семьи. Кстати, депутат Госдумы Екатерина Лахова инициировала закон о запрете этого устройства и с 2008 года его практика была прекращена.
Но оставался процент детей, для которых мы никак не могли найти семью. Инвалиды, – мальчик с артрогрипозом, два ребенка с церебральным параличом, еще один мальчик с проблемой позвоночника и глухонемая девочка.
Для них мы искали семьи по всему миру. Сейчас у этих детей все хорошо, они счастливо живут за рубежом. Глухонемая девочка вышла замуж, мальчик с артрогрипозом закончил колледж и теперь помогает пожилым людям в качестве социального работника. А про мальчика с церебральным параличом была написана книга. Кажется, она называется «Дайте ребенку шанс».
Существует множество примеров, когда дети счастливо воспитываются в приемных иностранных семьях.
И вы задали ключевой вопрос — что будет с теми, кто теперь возможно не попадет в семью?
Собственно отсюда и все протесты, поскольку в этой ситуации ребенок лишится возможности получить полноценное развитие. Международные исследования доказали, что если у ребенка нет привязанности к конкретному взрослому, у него не происходит развитие мозга.
С этим связаны дальнейшие проблемы этих детей, и проблемы с общим развитием. Ребенок без привязанности не может существовать в современном обществе. То есть, чиновники сейчас лишают детей права на нормальное существование будущее.
А это преступление – лишать детей возможности на жизнь!
– Есть ли страны, где запрещено вывозить детей для усыновления?
– Я совсем не слежу за зарубежным усыновлением. Но насколько знаю, международное усыновление запрещали в свое время в Румынии. А вот Белоруссия на сегодняшний день лишь значительно усложнила эту процедуру.
– Вы в свое время вынуждены были уйти с любимой работы из 19-го детского дома. Что вы можете сказать о российской системе усыновления? Нужно ли ее реформировать? Или лучше отдать детей в иностранные семьи?
– Нельзя противопоставлять одно другому. Необходимо прикладывать все усилия, чтобы каждый ребенок попал в семью и неважно где она находится. Это моя принципиальная профессиональная позиция. И, безусловно, необходимо реформировать российскую практику, которая еще в 2008 году значительно скатилась назад.
Да, какие-то элементы этой системы развиваются — например, правительство выделяет денежные средства, но в целом она – непрофессиональная, мягко говоря. Это связано с тем с запретом участия специалистов в решении о детях. Сегодня по своему усмотрению детьми распоряжаются органы опеки. К помощи специалистов они могут прибегнуть по желанию.
Нет также никакого подбора семьи, то есть родители сами выбирают себе ребенка. При этом органы опеки не несут ответственности за свои действия: если ребенок страдает в детском доме и отстает в своем развитии, за это никто не отвечает.
– Охотно ли российские люди идут на усыновление? Им в этом кто-нибудь мешает?
– Потребность такая в обществе есть. Во-первых, тут играет значительную роль «мотив полноценной семьи», во-вторых – инстинкт самореализации, в-третьих – гуманистические мотивы, мотивы помощи.
Другое дело, при нормальной организации этого дела, на усыновление решились бы гораздо больше человек. Но для этого нужно сейчас создавать условия, что бы новоиспеченные родители могли спокойно заниматься воспитанием ребенка, а не оглядываться кто какую «телегу» напишет.
