Когда кардинал Ратцингер был избран папой Римским восемь лет назад, ожидалось, что он подтвердит главенствующее положение догматов, принципов и законов Римско-католической церкви. Он обладал репутацией сторонника теологической твердости, строгости в вопросах вероучения и практики, и негибкого отношения к другим христианским традициям и иным религиям. Церковь была Истиной, и должна была подтвердить эту истину с ясностью и мужеством. Это подтверждение было краеугольным камнем его понимания папских функций.
Конечно, необходимо признать огромные знания уходящего папы в области теологии, так же как и его неподдельный и искренний медитативный разум. Он был, прежде всего, принципиальным католиком, человеком глубокой убежденности, движимым постоянной тягой к логичности.
Первые годы папства быстро обнаружили его недостатки, а также полезные качества, когда он учился взаимодействовать с миром СМИ и коммуникаций. Бенедикт XVI проявил себя как склонный к отрешенной замкнутости, погруженный в тексты и традиции теолог; немало его публичных выступлений демонстрировали смесь католической логичности с неловкостью в сфере СМИ. Он сам, его советники и представители часто вынуждены были перефразировать, объяснять и растолковывать какое-нибудь заявление, выражение или речь. Он был отнюдь не медийным папой, а папой священного писания. И более старался сохранить верность нормам, которые должны соблюдаться, чем руководствовался необходимостью реагировать на вызовы современности.
Немецкая скрупулезность догматика
Эта же скрупулезная логичность и последовательность не раз ставила его в положение, которое оказалось трудно принять широкой христианской семье. По его мнению, после всего сказанного и сделанного, истина и единственно истинное спасение не могли быть обретены вне католической церкви.
Диалог с протестантами, православными и другими христианскими церквями был, конечно, делом необходимым и положительным, но он никогда не мог забыть об этом главном императиве. Так что неудивительно, что к диалогу с иудейской и мусульманской монотеистическими традициями, а за ними с индуизмом и буддизмом, он подошел с той же логичностью и последовательностью: как духовные традиции и как религии они вполне могут содержать элемент истины, но ни в коем случае не представляют собой путь к спасению души.
Диалог вполне может сосредоточиться на общих этических принципах, практиках и социальных реалиях каждой из религий, но ни при каких обстоятельствах не могла ставиться под сомнение та истина, которой, по его мнению, обладала и которую воплощала лишь католическая церковь. Эта позиция казалась вполне логичной тем, кто находился в ее лоне, но представлялась логически и догматически исключающей, если смотреть извне. Таким образом, папа стал ассоциироваться с удручающей и закоснелой последовательностью догматика. Неудивительно, что межконфессиональный диалог был предвзятым, выхолощенным, полезным разве что как дополнение к состязанию в миссионерстве или сравнению положительных и отрицательных религиозных практик.
Именно в этом свете следует понимать его лекцию в университете Равенсбурга в 2006 году. Его прочтение европейской истории было отягощено опасениями по поводу современной эпохи. По его мнению, две угрозы нависли над континентом: секуляризация, загоняющая религию — ее веру, законы и надежды — на задворки общества, и приход мусульман, чья численность, религиозная практика, а также растущая заметность представляли, в его глазах, серьезную проблему для Католической церкви.
Страх перед исламом определял папство Бенедикта XVI
Насильно, довольно неуклюже и с историческими неточностями папа Бенедикт XVI низводил Европу к греческим и христианским корням. Настойчиво пересматривая прошлое, сужая происхождение европейской культуры до эллинской рационалистической традиции и христианской религии, он надеялся отстоять европейскую идентичность. Хотя в Европе живут миллионы граждан-мусульман, они остаются чуждыми глубокой идентичности Европы, которую необходимо подтверждать, защищать и отстаивать.
Историческая правда – это, конечно, другой вопрос. Ислам, как и иудаизм, является неотъемлемой частью европейской души –души, определяемой ее мыслителями, философами, архитекторами и писателями, ее художниками и торговцами. Ислам, в историческом и временном плане, является европейской религией; высказывания папы следует рассматривать через призму страха, страха перед мусульманским присутствием, и желания оживить миссионерскую деятельность в самом сердце Европы.
Через ту же призму Бенедикт XVI рассматривал и межконфессиональный диалог. В ходе наших встреч, последняя из которых произошла в Риме в 2009 году, оказалось невозможным обсуждать теологические основы и принципы: дискуссия быстро сворачивала к нашим религиозным практикам, и к обращению с христианским меньшинством на Востоке.
Конечно, можно было указать на общие ценности, но даже тогда диалог тут же уклонялся в сравнения, обмен любезностями, и даже состязательность. Обсуждения положения восточных христиан ни в коем случае не следует избегать; дискриминация — это факт, и мусульмане должны реагировать на него с полной откровенностью, но это не может становиться поводом для уклонения от фундаментальных богословских вопросов, или, в более общем смысле, от обязательства ставить вещи в соответствующий исторический и политический контекст.
Тот факт, что права мусульман часто лучше защищены на светском Западе, имеет очень мало отношения к христианству, так же случаи дискриминации в мусульманских обществах не могут быть отнесены лишь к определенным интерпретациям ислама. Нельзя не принимать во внимание политические и исторические факторы, которые выходят далеко за рамки строгого межконфессионального диалога. Ограничение диалога — с другими религиями в целом, и с исламом, в частности – до миссионерской позиции (против «угрозы» ислама на Западе) и систематической критики (подчеркивания противоречий в мусульманских странах) способно только лишить его всякой ценности, и ограничить заложенный в нем потенциал познания друг друга, содействия плодотворному, уважительному, активному и гармоничному сосуществованию.
Кризис церкви
Церковь должна взглянуть фактам в лицо: она испытывает серьезные проблемы с молодежью. Последние годы папы Римского Иоанна Павла II, и отставка в 85 лет Бенедикта XVI символизируют целую эпоху: церковь сегодня выглядит слабой, занявшей оборонительную позицию, далекой от простого народа, упрямо зацикленной на принципах, о которых миллионы слышат, но мало кто им следует. Церкви в Европе, и в целом на Западе, пустеют, а те, кто их еще посещает, все больше стареют.
Остается только надеяться, что следующий папа будет обладать молодостью духа в сочетании с серьезностью и богословской компетентностью, что он будет более способен понять главные нынешние проблемы — как в самой церкви, так и в современном обществе. Можно только надеяться, что он сможет сформулировать менее способствующее появлению разногласий и более открытое к другим традициям послание; так что оно вполне естественно будет воспринято верующими как «истина», и в то же время не станет пренебрегать диалогом и взаимным уважением, твердо выступая при этом за плюралистический и неотчуждающий Запад как воплощение католической миссии.
В дискуссии нуждается не только ислам, но и христианский мир
К признанию разнообразия внутреннего (наличие других христианских традиций) и внешнего (другие духовные традиции и религии мира) должна быть добавлена полная и открытая дискуссия внутри церкви о правилах и практике. Безбрачие священников, исключение женщин из клерикальной иерархии, принятие развода, использование контрацепции, или этический ответ католической церкви на современные научно-технические проблемы — вот лишь немногие из вопросов, на которые от нового папы потребуется ответ: не вопреки католическим принципам, но с тройным требованием верности этим принципам, критическому пересмотру источников, а также принятию на себя ответственности за состояние нашего мира.
Каждая религиозная и духовная традиция должна подчиниться процессу критики и самокритики. Такой процесс потребует полной поддержки папы, священников и компетентных, уверенных в себе, мужественных и квалифицированных представителей (раввинов и улемов) других конфессий, которые откажутся от оборонительных позиций и признают, что их первой обязанностью является пробуждать умы и сердца к пониманию смысла жизни и смерти, достоинства существ во всем их многообразии, а также утверждать всеобъемлющие (универсальные и общие) цели, пренебрежение которыми представляет опасность для любого общества.
Церковь сегодня ждет этого послания и пастырского руководства, так же как и все религиозные и духовные традиции мира.
Тарик Рамадан, профессор Оксфордского университета, президент исследовательского центра в Брюсселе «Европейская мусульманская сеть». Английская версия текста опубликована на сайте Gulfnews.com
