Наступающий кризис, скорее всего, может оказаться гораздо более трудным и печальным для миллионов и десятков миллионов россиян.
Рубль упал… Мат стоит
И в преддверии этих наступающих непростых времен еще более актуальным становится вопрос, – а в каком собственно обществе мы живем? Пока оставим в стороне социально-культурные особенности, странную политическую структуру, этно-национальную составляющую российского социума. Просто попробуем очень схематично набросать социально-экономический профиль общества России. Это крайне важно, поскольку позволит ответить на вопрос — насколько устойчивой может оказаться социальная структура России, если надвигающийся кризис продлится достаточно долго. Некоторые макроэкономические модели указывают, что в лучшем случае такой кризис каким-то образом завершится в 2017 году.
Два подхода конкурируют друг с другом: первый – официальный, второй – экспертный.
Сначала посмотрим на ситуацию с учетом официальных цифр.
По расчетам правительственной статистики получается, что основным сегментом российского общества стал средний класс, который составляет, опять-таки по официальным данным, около 60 процентов населения! К этой страте соответствующие государственные институты относят и тех, у кого текущих доходов хватает только на еду и на одежду.
Та часть населения, у которой доходов хватает только на еду, но с одеждой возникают проблемы – это порядка 20 – 25 процентов россиян.
Жители России, которые обладают достатком ниже прожиточного минимума, составляют 12,6%. Грубо говоря, это те люди, которые постоянно недоедают и часто испытывают чувство голода.
Остальные, то есть, от семи до десяти миллионов человек принадлежат к группам «богатых» или «очень богатых».
Казалось бы, вот она Россия — «нормальная» буржуазная страна, со своими бедными и богатыми, со своим «солидным» средним классом, который должен стабилизировать и укреплять российский социум. Однако это только на первый взгляд.
Помните, в 90-е годы большая часть бывшего советского среднего класса в результате неквалифицированных реформ быстро обнищала, и кризис 1998 года просто завершил этот процесс. Формирование нового среднего класса фактически произошло в нулевые годы и буквально за несколько лет. Сделал это режим Путина, который стремился стабилизировать социальную ситуацию и на этой основе укрепить политическую сферу. В это десятилетие страна получила триллионы долларов в результате роста цен на углеводороды. И Кремль буквально насильно заставлял бизнес повышать зарплаты персоналу. Жизненный уровень десятков миллионов россиян действительно вырос, и вырос существенно, даже, несмотря на форсированные темпа инфляции.
Но проблема в том, что этот рост зарплат не соответствовал росту производительности труда. Хотя внутренний потребительский спрос вырос в России в разы, в долгосрочном плане это не способствовало формированию действительно устойчивых социально-экономических структур и условий. Приведу пример одного модельного прогноза. Если в ближайшие год-полтора мировые цены на нефть и газ снизятся хотя бы на 15 – 20 процентов (а такая возможность растет), то безработица в стране увеличится, как минимум, до 13 – 15 процентов (сейчас около 6 процентов). Существенно упадет жизненный уровень, а инфляция возрастет в два – два с половиной раза по сравнению с нынешним периодом.
Все это станет серьезным ударом по так называемому российскому среднему классу, который может буквально за два-три года сократиться более чем вдвое. Иначе говоря, этот т.н. российский средний класс настолько не устойчив, эфемерен, искусственен, что просто не может защитить свои интересы. У него нет классового сознания, ощущения своей значимости для страны, у него нет и соответствующей картины мира и ценностных ориентиров. Поэтому власть действует по принципу: «Я тебя породил, я тебя, если мне нужно будет, и убью».
Кто возвысился на падении рубля
Вот пример. В прошлом году, чтобы найти новые источники пополнения государственного бюджета, были повышены обязательные социальные взносы для среднего и мелкого бизнеса. В результате более 550 тысяч человек официально оформили уход из бизнеса. И это один из мощных, но не последних ударов по т.н. российскому среднему классу!
Впрочем, такая внутренняя неустойчивость характерна и для остальных компонентов социальной структуры России, которые выделяет официальная статистика. Например, в конце 2008 года число российских миллионеров (в валютном исчислении) превысило 125 тысяч человек. К концу 2013 года их число сократилось более чем на тридцать процентов, в то время как число российских валютных миллиардеров за тот же период увеличилось в три раза. Но это странно только на первый взгляд, если не учитывать сверхбыструю концентрацию капитала в руках приближенных к Кремлю людей.
Один безусловный вывод из официальных данных безусловен – макронестабильность и макронеустойчивость российского социума растут. Классики бы сказали, что для российского общества характерна мелкобуржуазность – с его непредсказуемостью, иррациональностью, бешенными скачками то в одну, то в другую сторону.
В первом квартале нынешнего года началось рукотворное резкое ослабление курса рубля. Потом обострился украинский кризис. Что в таких случаях массово делают представители классического среднего класса? Они становятся осторожными и начинают копить на «черный день». У нас же даже официальная статистика показывает нечто совершенно иное – россияне (из так называемого среднего класса) неожиданно приступили к проеданию своих отнюдь не грандиозных сбережений: рост розничного товарооборота по стране за последние месяцы увеличился почти вдвое.
А теперь посмотрим на проблему российского социума уже с экспертной точки зрения.
Наше общество предельно поляризовано. 35% рыночных активов страны находится в руках 110 человек, абсолютное большинство из которых и есть вышеупомянутые миллиардеры. То есть, за последние пять лет уровень концентрации российского капитала резко возрос. 1 процент семей обладает 70% всего семейного имущества страны, но при этом почти половина населения страны (46%) вообще не имеют никаких сбережений. Одновременно почти 18 миллионов человек живут в полной нищете.
Классический показатель социальной дифференциации – разрыв между доходами 10 процентов наиболее богатых и 10 процентов наиболее бедных – так называемый «коэффициент Джини». Так вот, в России, по официальным данным это коэффициент составляет 16 раз. Но, по большинству экспертных данных, реальный разрыв гораздо больше – в 30-35 раз. По этому показателю, Россия близка к Перу, Замбии, ЮАР и Гондурасу.
Уровень жизни действительного среднего класса в нашей стране, при котором текущие доходы позволяют приобретать товары длительного пользования, кроме автомобилей, доступен лишь 20 процентам россиян.
Таким образом, и экспертные оценки, но уже с другой стороны, демонстрируют неустойчивость и нестабильность российского социума.
…И вот так странно ковыляющая Россия бредет в мрачную тьму надвигающего кризиса.
