Турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган провел недавно масштабные перемены в руководстве судебных органов и полиции, отвечая на охвативший страну в декабре коррупционный скандал.
Но было бы ошибкой рассматривать это как борьбу между исполнительной и судебной властями, или как попытку скрыть обвинения, которые привели к отставке трех министров.
На самом деле, вопрос заключается в независимости и беспристрастности правоохранительных властей. Последние события отражают увеличивающийся разрыв между правительством Эрдогана и движением Фетхуллаха Гюлена, проживающего в добровольном изгнании в США исламского проповедника.
Движение Гюлена было важным сторонником правящей Партии справедливости и развития (ПСР), пытавшейся установить гражданский контроль над вооруженными силами в первые два срока пребывания у власти. Теперь, однако, создается впечатление, что это движение готовило собственный государственный переворот.
Многие члены судебной системы и полиции, имеющие отношение к обвинениям в коррупции, выдвинутым против правительственных чиновников, бизнесменов и родных политиков, связаны с движением Гюлена.
Расследование предполагаемых случаев взяточничества вскоре превратилось в поддерживаемую оппозицией клеветническую кампанию.
Развернувшаяся в Турции борьба поднимает важные вопросы о том, какими должны быть отношения между чиновниками и выборными должностными лицами в плюралистической демократии. Ответ на них потребует дискуссии, охватывающей такие темы, как разделение властей и независимость судебной системы, и проясняющей отношения между политикой и религией.
Решающее значение имеет при этом понимание исторического контекста нынешнего кризиса.
В 1950 году, когда Турция стала демократической, оставшаяся от прежней системы светская кемалистская элита попыталась использовать власть военных и бюрократии для контроля над избранным правительством. На самом деле, турецкие военные при поддержке судебной власти открыто вмешивались в деятельность гражданского правительства в 1960, 1971, 1980 и 1997 годах, каждый раз во имя защиты секуляризма.
В ответ различные религиозные группы, в том числе движение Гюлена, призывали своих последователей занимать должности в бюрократическом аппарате и армии. В 1990-е поддерживаемые военными светские правительства нанесли ответный удар, пытаясь избавиться от верующих чиновников и военачальников: те, кто не употреблял алкоголь, или чьи родственницы носили платки, сразу попадали под подозрение.
С победой ПСР на выборах в 2002 году началась нормализация турецкой демократии, и ограничения в приеме на работу и продвижении по службе верующих граждан в высших эшелонах бюрократии были устранены. Особенно этот процесс пошел на пользу членам движения Гюлена, имевшего обширную сеть в сфере образования, СМИ и бизнеса. Последователи Гюлена, утверждавшие. что поддерживают либеральную демократию и принятую ПСР толерантную, современную форму ислама, казались естественными союзниками правительства Эрдогана.
На протяжении десятилетия связанные с Гюленом компании играли широко признаваемую и ценимую роль в экономическом росте и развитии Турции, а школы гюленовского движения готовили к государственной службе учеников. Поскольку чиновников принимали на работу и повышали на основании их заслуг, ПСР не волновалась из-за засилья последователей Гюлена в некоторых ветвях власти.
Такое спокойствие основывалось на убежденности, что члены движения Гюлена придерживаются фундаментального требования плюралистической демократии: что бюрократы — будь то мусульмане в Турции, мормоны в США или буддисты в Японии — не позволяют своим религиозным убеждениям брать верх над долгом государственной службы и верховенством закона.
Власти даже не предполагали появления нового вида бюрократической опеки над гражданским правительством.
Хотя последователи Гюлена и не соглашались с некоторыми политическими решениями правительства, они в основном поддерживали ПСР на последних трех выборах. Полностью отвергнуть партию их побудили политические дебаты о реструктуризации «школ интенсивной подготовки» — дорогих частных учреждений, готовящих старшеклассников к университетским вступительным экзаменам.
Движение Гюлена управляет по крайней мере четвертью этих школ, составляющих ключевой компонент его многомиллиардной образовательной сети и помогающих вербовать новых членов.
Таким образом, члены движения восприняли обсуждение реформы школ интенсивной подготовки как прямую угрозу их влиянию. Но их реакция была непропорциональной — не в последнюю очередь потому, что планы правительства не были утверждены окончательно.
Более того, эти планы не имели никакого отношения к движению Гюлена: правительство реагировало на жалобы граждан о необходимости платить непомерные суммы за подготовку своих детей в бесплатные государственные университеты. И не то чтобы движение оказалось застигнуто врасплох представители этих школ уже некоторое время участвовали в диалоге с чиновниками министерства образования.
Как и в любой демократии, публичная критика политики правительства Турции – явление нормальное и здоровое. Но попытки связанных с Гюленом членов судейского корпуса и полиции прибегать к шантажу, угрожать и торговаться с правительством неприемлемы.
Правду о коррупции среди государственных служащих Турции должен теперь выяснить суд. Но все признаки указывают на скоординированный политический крестовый поход последователей Гюлена, в том числе причастных к последним коррупционным делам главных прокуроров и про-гюленовских СМИ, которые последовательно отстаивали беспристрастность этих прокуроров (несмотря на просочившиеся на свет многочисленные нарушения, например, широкое несанкционированное прослушивание телефонных разговоров). Кроме того, организованная группа в рамках судебного аппарата подозревается в подбрасывании улик.
Конечно, это вовсе не означает, что никаких случаев коррупции со стороны политиков и чиновников не было. Но суть в том, что Турция нуждается в судебной реформе, устраняющей возможность манипулирования организованной кликой своими конституционными полномочиями ради достижения собственных узких целей.
Это предельная черта для любой плюралистической демократии. Отдельные граждане должны иметь возможность жить в соответствии со своими убеждениями, но нельзя позволять неопределенному теологическому видению влиять на их поведение как государственных служащих и чиновников.
В более широком плане, дебаты о движении Гюлена должны послужить для прояснения взаимосвязи между религией и политикой, напомнив турецкой общественности — и мусульманским странам по всему региону — об основных демократических ценностях, благодаря которым стало возможно нынешнее развитие и процветание Турции.
Эртан Айдын, старший советник премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Полный вариант статьи опубликован на сайте japantimes.co.jp
