Перед глазами публики расстилается многолетний цикл истории: от возрождения Ислама, минуя эпоху монгольского нашествия, времена Чингисидов, постмонгольский период и вплоть до нынешних дней. На миниатюрах и росписях можно увидеть шахов, придворных красавиц и литературных персонажей. А главной гордостью является Коран на китайской бумаге с изображениями птиц — единственный экземпляр, где в декоре есть фигуративные иллюстрации.
Собирательство по кусочку
Браться за визуальный рассказ о целом столетии, рассматривая его всесторонние характеристики (от идеологических до бытовых) – задача амбициозная и практически невыполнимая. Но организаторы выставки — фонд имени татарского богослова Шихабуддина Марджани — подошли к вопросу без привычной помпезности и остервенелой серьезности. Они просто собрали историю мусульманского мира по принципу детальной «мозаики», объединив элементарные предметы быта и подлинные художественные произведения: средневековые чаши, монгольские костюмы, ювелирные миниатюры – так называемую «всякую всячину», которая, как оказалось, лучше всего свидетельствуют о народных обычаях, нравах, времени.
В исламских преданиях сказано, что Всевышний обладает девяноста девятью прекрасными именами. Вот и в музее представлено ровно девяносто девять экспозиций — по числу имен. Каждое выткано на эмблеме выставки – молитвенном ковре середины XVI века, изготовленном в шахских мастерских Ирана и подаренном шахом турецкому султану.
Гюльчатай, не открывай личико!
Сотрудники музея признаются, что давно задумывались об инсталляции ценностей Ислама, ведь ими был увлечен и поэт, чье имя сегодня носит музей. На протяжении жизни тема Ислама не покидала Пушкина: он изучал культурное наследие мусульман, вслушивался в их молитвы, наблюдал и размышлял о традициях и устоях.
Кстати, повальный интерес к иному миру и чужой культуре был свойственен многим другим творцам (Тютчеву, Лермонтову, Достоевскому, Толстому). В изразцовых исламских орнаментах или в расцветке полосатых узбекских халатов они искали для себя источник вдохновения. Со временем даже сложился такой термин «искусство в эвакуации», означающий эстетический сдвиг в сознании целого ряда авторов. А на страницах произведений, холстах, керамике стали появляться мечети, базары, пирамидальные тополя и горные перевалы, вместе с тем менялось и отношение к реальности: она воспринималась чуть лиричнее, романтичнее…
Казалось, настало время перемен, осмысления древних цивилизаций и перекройки устоявшихся стереотипов на новый лад. Но выражаясь словами Пушкина: «слог восточный был для меня образцом,…но понятен ли он холодным европейцам?».
Людей на выставке немного, прозападная «интеллигенция», ничего ни знающая об исламских странах, предпочитает поддерживать военную агрессию против них. Шириться пропасть между культурами, вместе с тем растет и стремление растоптать, нежели поговорить. У подрастающего поколения (как и у советских людей) нет и тени сомнения, что женщину Востока следует поскорее освободить из плена средневековых обычаев, ведь «муж сечет ее плетьми за не заправленный под платок локон волос».
Образ, выстроенный на общепринятых стандартах и недопонимании, равняет ислам с религией исключительного патриархата, который нужно бояться. Но бояться – разве не удел ущербных?
Поэтому руководитель выставки Рустам Сулейманов уверен, что сегодня именно язык красоты (искусства), понятный всем людям, должен послужить мостом взаимопонимания народов и культур, пошатнуть домыслы и оставить зрителя наедине с образом совершенно другого исламского мира. Образом, который заставит не сочувствовать восточным женщинам, а, завидовать их мужчинам. Поэтому, сомневаюсь, что кто-то станет оспаривать почетное место данной композиции на эстетическом олимпе.
