Нет такого существительного, которое нельзя было бы испортить прилагательным. Одно дело справедливость, и совсем другое историческая справедливость. И вот мы ее восстановили. В рамках закона, разумеется.
В дни всенародного торжества великий режиссер Владимир Бортко на Первом (государственном!) канале ТВ заявил, украинской культуры нет вообще, как таковой. Доказательство было убедительное: «И великий украинский поэт Тарас Шевченко не имеет к ней никакого отношения. И все остальные – наши». Видимо, точно измерил кинорежиссер форму черепа….
А председатель Комитета ГД по международным делам Алексей Пушков, на том же Первом, выразился, конечно, более дипломатично. В торжественный день присоединения Крыма к России он, наполненный светом гуманизма, сказал: «Мы абсолютно не хотим раскола с Украиной. Нам нужна добрососедская Украина, и мы чувствуем себя очень близкими к ее народу». Что ж, мы действительно стали ближе к братьям-украинцам. На целый полуостров.
И прошлое объемлет….
В конкуренции побеждает тот, кто захватывает будущее, а не тот, кто контролирует пространство. 12 апреля 1961 года мы захватили будущее. Нельзя сказать, что мы с той поры контролируем весь космос, но он навсегда будет символизироваться с улыбкой Юрия Гагарина. И с нашим флагом. А 18 марта 2014 года (день крымского референдума) мы захватили свое прошлое.
Какие еще ощущения от торжественного (с салютом!) визита в прошлое? Понятно, что нынешняя весна стилистически «косит» под весну сорок пятого года. Нам усиленно внушают, что победа нынешняя равнозначна ТОЙ.
На первый взгляд, есть что-то общее. То же всеобщее ликование, такой же величественный салют, осветивший и освятивший Победу, и сотни тысяч ликующих людей на площадях.
Только вот лица той победы навечно вошли в историю. А эти победители были в масках и без познавательных знаков. Словно стыдились такой победы. Или боялись, что их могут опознать?
Но мне кажется, что восстановление «исторической справедливости» вовсе не требует такого демонстративного выражения чувств, как та Победа. Тем более, что мы не спасали мир, и победили мы вовсе не фашизм, а братьев своих. И в этой ситуации не мешало быть чуть тактичнее.
Или это, все же, была победа над Западом? Доказательство того, что Россия не просто встала с колен, но еще что-то может? Что она, в отличии ото всех, способна не плясать под свирель Вашингтона?
В таком случае восторг вполне уместен. Но демонстративность, все равно, – нет.
Тень подозрений
Евгений Евтушенко однажды написал стихотворение про автобус, в котором подметил различие логического мышления едущих от ждущих на остановке. Едущие кричат водителю — не останавливайся, автобус не резиновый. А ждущие требуют остановить автобус. И мы сегодня, наверно, должны понять психологию победивших. (И проигравших, поскольку они, дай Бог, еще веками буду вот здесь. Рядом).
Не может быть механического передвижения границ, поскольку изменение объема и формы всегда сказывается на качестве материала. Одно дело сжатый (лишенный полуострова) газ, и другое дело – разряженный. Некий сдвиг границ произошел и на чисто моральном уровне.
У «едущего» Бортко, например, изменения весьма очевидны – он вдруг, засомневался в существовании украинской культуры. У заместителя главы правительства Крыма Темиргалиева сдвиг оказался серьезнее. Он заявил, что украинским военнослужащим ничто не угрожает. И с усмешкой добавил, что «воинские части, которые отказались сложить оружие, находятся сегодня без света, без продуктов питания. Мы, все-таки поставили их в несколько сложные условия». (Аплодисменты в студии).
Мы, как едущие (или съехавшие?), невольно расширили и границы дозволенного. Потревожили моральные рамки. При восстановлении исторической справедливости такое иногда случается.
Но увеличив территорию своей Родины, мы, увы, ограничили пространство нашей свободы. Власть, почуяв прилив патриотических настроений (а рейтинг Путина подскочил неимоверно), тут же пошла в атаку на демократические свободы.
Я даже не про закрытие телеканалов, и чистку информационных агентств. Вот журналист из Вологды Роман Романенко через газету обратился к президенту (своему, между прочим), с просьбой. Наблюдая за могучей защитой русскоязычного населения в Крыму, он попросил … ввести войска и в Вологодскую область:
«Мы тут все сплошь русскоязычные, — написал он, — и наши права очень ущемляются. Наши больные не могут получить нужных им лекарств и лечения, уровень нашего образования падает с каждым годом, закрываются детские секции и кружки, сельское хозяйство практически уничтожено. Мы все очень страдаем. А оккупанты, захватившие власть при помощи нечестных выборов, ничего не делают для коренного населения. И тратят деньги на себя, на свой пиар, на свои кабинеты и загородные дома, на покупку квартир….».
Журналист был срочно вызван в прокуратуру…. Со всеми вытекающими. Ему, я думаю, очень внушительно объяснили, историческую справедливость надо восстанавливать с умом. То есть знать – где.
И таких примеров много. Например, депутата Илью Пономарева, проголосовавшего в Думе против присоединения Крыма, зачислили в предатели, обвинив в том, что он ненавидит свою страну и народ. А усомнившегося в сроках (даже не в итогах!) экспресс-референдума заведующего кафедрой социологии Сахалинского госуниверситета Александра Конькова уволили из университета. Договор говорят, истек. Как будто мы не умеем расторгать любые договоры.
Торжество одобрямсов
Впрочем, это вполне объяснимо. Система получила прямое указание от своего Начальника. Он в Кремле произнес: «Некоторые западные политики уже стращают нас не только санкциями, но и перспективой обострения внутренних проблем. Хотелось бы знать, что они имеют в виду: действия некоей пятой колонны – разного рода “национал-предателей” или рассчитывают, что смогут ухудшить социально-экономическое положение России и тем самым спровоцировать недовольство людей?».
Страна действительно разделилась на тех, кто одобряет «присоединение», и тех, кто сомневается в этом.
Кто радуется салюту, и кто щелкает калькулятором, подсчитывая – а во сколько это нам обойдется.
Кто отвечает — есть, будет сделано, и кто спрашивает — а может, референдум надо было провести и в России, чтобы спросить нас, согласны ли мы присоединить их?
Но самое главное, после хирургического увеличения груди Родины изменилась, точнее, — обострилась динамика движения страны к «не конституционной монархии». Все законы и государственные механизмы стали решительнее работать по Его желанию и убеждениям. Он только рукой поведет, а все уже – за!
Вот он попросил (глагол, конечно, лукавый) разрешения у Совета Федерации ввести войска в Крым, и получил разрешение (слово какое не подходящее) немедленно. (Кворум собирали железной рукой. Правда, говорят, так и не собрали, но это только техническая сторона вопроса, поскольку: «да» Ему скажут в любом случае, и на любую «просьбу»).
…Впервые, со времен товарища Сталина, в России образовался такой бесчеловечный уровень концентрации власти в одном отдельно взятом человеке.
