Исламистские движения уже давно доминируют в Иране и Саудовской Аравии. Правда, и аятоллы в Иране, и салафиты в Саудовской Аравии, в состоянии совмещать свою идеологию с плодами современности, поскольку располагают огромными нефтяными богатствами, позволяющими откупиться от любых противоречий. Саудовская Аравия может ограничивать активность своих женщин и прививать строгие религиозные нравы обществу, банкам и школам. Иранские священнослужители могут стремиться к созданию ядерного оружия и вводить строгие политические и религиозные ограничения. И при этом и те и другие могут предложить своим народам хорошие условия жизни, потому что у них есть нефть.
Исламистские партии Египта такой роскоши иметь не будут. Им придется стать открытыми миру, и они, похоже, это понимают. Египет является нетто-импортером нефти. Он также импортирует 40 процентов продуктов питания. И туризм составляет одну десятую от валового внутреннего продукта страны. При нынешних масштабах безработицы и стремительном падении египетского фунта, Египту, вероятно, понадобится помощь Международного валютного фонда, мощное вливание иностранных инвестиций и серьезное обновление в современном образовании, чтобы обеспечить рабочие места для всех тех молодых людей, которые организовали восстание в прошлом году. Египту нужна интеграция с миром.
Движение «Братья-мусульмане», чья партия называется Партией свободы и справедливости, пользуется большой поддержкой среднего класса и малого бизнеса. Салафистской партией «Ан-Нур» управляют религиозные шейхи, сельская и городская беднота.
Вице-председатель партии «Братства» Эссам аль-Эриан сказал мне: «Мы надеемся, что сможем притянуть салафитов – а не они притянут нас — и что нас обоих будут притягивать потребности людей». Он ясно дал понять, что хотя и Партия свободы и справедливости, и «Ан-Нур» являются исламистскими, они очень разные: «Как политическая группа, они новички, и я надеюсь, что все еще увидят разницу между «Ан- Нур» и Партией свободы и справедливости».
Относительно мирного договора с Израилем Эриан сказал, что отношения с Израилем будут определяться тем, как он относится к палестинцам.
Вице-председатель и экономический гуру «Братьев-мусульман» Мухаммад Хайрат аль-Шатер, угощая меня клубничным соком у себя дома, разъяснил, что его организация намерена опираться на мир. «Сейчас уже невозможно выбирать, быть вместе или против глобализации, — сказал он. — Это реальность. С нашей точки зрения, мы выступаем за максимально широкое взаимодействие с глобализацией, посредством беспроигрышных ситуаций».
Представитель партии «Ан-Нур» Надер Баккар утверждает, что его партия будет двигаться осторожно. «Мы являемся хранителями шариата, — сказал он мне, имея в виду исламское право, — и мы хотим, чтобы люди, которые будут с нами, придерживались тех же принципов, но наши двери открыты для интеллектуалов во всех сферах». Он признался, что экономической моделью его партии была Бразилия. «Нам не нравится теократическая модель, — добавил он. — Могу вам обещать, что мы не станем еще одной диктатурой, и египетский народ не даст нам шанса стать еще одной диктатурой».
В ноябре независимому салафистскому религиозному деятелю и кандидату в президенты Хазему Салаху Абу Исмаилу задали в ходе интервью такой вопрос: как, будучи президентом, он отреагирует на женщину, появившуюся в бикини на пляже? «Она будет арестована», — ответил он.
Партия «Ан-Нур» тут же заявила, что он говорил не от ее имени. Агентство «Франс-Пресс» цитировало еще одного представителя «Ан-Нур» — Мухаммада Нура, постаравшегося развеять нагнетаемые СМИ опасения, что салафиты могут запретить алкоголь, неотъемлемый атрибут туристических отелей Египта. «Может быть, 20 тысяч из 80 миллионов египтян пьют алкоголь, — сказал он. – При этом сорок миллионов не имеют водоснабжения. Как вы думаете, оказавшись в парламенте, я займусь теми, у кого нет воды, или теми, кто выпивает?»
Какой из всего этого следует вывод? Египетским исламистам предстоит принять несколько важных решений. Поддерживать высокую степень идеологической чистоты было просто все эти годы, пока они находились не у власти. Но их внезапный взлет на вершину египетской политики совпал со свободным падением экономики страны. И как только парламент соберется 23 января, на исламистов Египта ляжет огромная ответственность за укрепление этой экономики — без нефти. (Аналогичная драма разыгрывается сейчас в Тунисе.)
Они не хотят упустить эту возможность руководить страной, но при этом хотят быть верными своим исламским корням, хотя и знают, что сторонники избрали их для обеспечения нормального государственного управления, образования и рабочих мест, а не мечетей. Интересно будет наблюдать за тем, как они справятся со всеми этими «хотя» и «но». Результат окажет огромное влияние на будущее политического ислама в этом регионе.
