Как королевы относились к романам мужа и амбициям его любовниц

Король Франции всегда имел законную супругу, которой приходилось терпеть любовниц мужа — уж так было заведено. Монарх-мужчина мог делать всё что угодно, ведь даже не будучи ревностным католиком, он автоматически был христианнейшим. Поэтому он вступал в брак по законам церкви. Королевский брак являлся делом государственным и сводился к заключению договора, призванного упрочить союз между двумя странами, подкрепить перед королем права принцессы и завершить территориальное формирование королевства.

В отличие от наложницы, которая не могла предложить королю ничего, кроме своей сорочки, королева приносила приданое. Ее роль не была чем-то особенным сверх этого, отмечает историк Ги де Шоссинан. Последующее отступление королевы на задний план не всегда, но часто, объяснялось вроде как логичными причинами: иностранка (потенциальная шпионка), безразличная королю особа (пока не доказала свою фертильность и пользу короне).

Едва ли у королевы-иностранки имелась возможность проявить свои достоинства и, сверх своего естественного призвания (обеспечить продолжение династии), играть настоящую политическую роль. Лишь в периоды регентства ей иногда удавалось продемонстрировать сильную волю, особенно во время смут, разжигавших у нее большие аппетиты.

Если верить историкам, жизнь супруги короля складывалась всего из трех событий:

• замужество, когда она становилась ставкой в чужой политической игре,
• беременность, когда она обеспечивала наследника престола,
• регентство, когда королева могла править словно мужчина.

Помимо этих значительных периодов — и за исключением нескольких более ярких личностей, сумевших воспользоваться молодостью, любовью или слабостью короля, как, например, Мария Стюарт или Мария-Антуанетта, — влияние королев, если оно вообще имело место, погружено во мрак. Иными словами, в большинстве случаев супруги короля превращались в ничто. Очевидно, поэтому невостребованные в политике или любви женщины искали прибежища в религии, постоянно стремились поддерживать благопристойность и хотя бы видимость добрых супружеских отношений в королевской семье.

Королева задавала тон при дворе, изящно не замечая любовниц мужа

Чтобы уравновешивать двор и делать вид, что фаворитки не имеют никакого влияния, королевам приходилось тяжко трудиться — назовем это так. Зачастую заброшенные королевы часто собирали вокруг себя людей, слывших при дворе благочестивыми и мрачными, враждебно настроенными к радостям короля, к его политике и к влиянию его возлюбленной. Немало случаев было, когда королевы превращались в центр оппозиции.

Параллельно со всей этой деятельностью королевы задавали тон при дворе, смягчали общественные порядки, делали их более цивилизованными и блестящими, превращая двор в образец согласия и соблюдения приличий. Некоторые даже заводили бесчисленные свиты женщин, придворных дам и фрейлин. Начало этому положила Анна Бретонская, которая привезла во Францию нравы своего весьма феминизированного и просвещенного двора.

Дома королевы и принцесс становятся блестящими сералями, где король может вволю черпать себе наложниц; и не случайно правление могущественных любовниц начинается именно с того момента, когда окончательно формируется женский элемент двора, с одной стороны, открывший двери радостям распутства, но с другой — благотворно повлиявший на смягчение общественных нравов.

Важно помнить, что жизнь общества до XVIII столетия была лишь продолжением жизни двора, так что важность этой революции измеряется распространением цивилизованности и просвещения за пределы двора, где она собственно зародилась.

Фаворитка могла всё, кроме одного — выйти замуж за короля

Рядом с королевами, из чрева которых рождались дети-полубоги, призванные царствовать в будущем, среди королевских избранниц попадались и куртизанки. Но обычно ничего подобного не происходило, и фаворитка была нередко отпрыск благородного, но захудалого рода. Благодаря вниманию короля, она внезапно перерождалась в привилегированного конкурента с громким титулом, пожалованным королевской грамотой за ее альковные заслуги.

Она — первая звезда в королевской галактике, и у королевы нет перед ней преимуществ, кроме законного превосходства. «Вы преходящи, — могла сказать она фаворитке, — а я останусь здесь навсегда». Но иногда монарх слишком влюблялся, и ослепленная властью фаворитка выдвигала безумные требования — сделаться королевой-возлюбленной. Но добиться от короля его руки было невозможно. Во-первых, подобные повсеместно порицаемые амбиции вызывали смятение и беспорядок в хозяйстве монархической системы. Во-вторых, женитьба короля находилась в сфере компетенции дипломатии, выбор супруги зависел от интересов государства, а не от велений сердца. Так что королева могла быть спокойна.

Однако, по мнению Брантома, внимательно изучившего фаворитизм и полигамию при дворе, обе дамы короля обычно имели достаточно свободного времени для взаимных наблюдений. Они могли как возненавидеть, так и зауважать друг друга — жили-то все в тесном соседстве, разделяя интимную близость монарха.