26-летняя активистка полгода провела в самых страшных тюрьмах Дамаска и Хомса. Теперь она вице-президент оппозиционной делегации, пытающейся заключить мирное соглашение с правительством президента Башара Асада — солдаты которого арестовали ее на автобусной остановке в сирийской столице в 2012 году.
«Когда мы встретились с делегацией режима, они смотрели на нас во все глаза. Я отвечала на эти взгляды полным презрением», — рассказала Нура аль-Амир корреспонденту «Аль-Джазиры» в швейцарском городе Монтре.
«Эти люди приехали сюда, чтобы защищать президента, который арестовал меня и многих моих друзей. Они защищают человека, убившего некоторых из моих друзей — молодежь, которая должна была строить Сирию», — говорит она, и голос ее дрожит, а на глаза наворачиваются слезы.
Пытки в тюрьме
Нура аль-Амир – одна из тех, кого сирийская оппозиция называет «революционерами из окопов». Она вела активную деятельность в своем родном Хомсе – участвовала в акциях протеста против Асада, координировала действия оппозиции и распределяла гуманитарную помощь. Вместе с товарищами она была арестована в мае 2012 года, брошена в печально знаменитую тюрьму военной разведки, затем переведена в не менее известную тюрьму Адра на окраине Дамаска, а последние несколько месяцев заточения провела в одной из тюрем Хомса.
От вопроса о пытках она просто отмахивается: «Только электричеством и проводами. Даже не стоит об этом говорить, это ничто по сравнению с тем, чему подвергаются сейчас другие арестованные женщины».
«После моего освобождения режим начал практиковать пытки в тюрьмах всерьез; стали применяться «творческие» методы против задержанных, особенно женщин».
Освобождению Нуры аль-Амир предшествовала широкая кампания в социальных сетях, организованная ее друзьями, и неоднократные призывы гуманитарных организаций.
Оказавшись на свободе, она сразу же уехала в Турцию, и продолжила свою деятельность недалеко от сирийской границы.
В мае 2013 года аль-Амир вступила в поддерживаемую Западом Сирийскую национальную коалицию. Молодая женщина выглядит необычно на фоне мужчин за 40 и 50. Причем, в отличие от нее, большинство из них не имеют опыта практической революционной деятельности.
Многие были удивлены ее решением присоединиться к главному блоку оппозиции, обвиняемому в отрыве от борьбы. Некоторые повстанцы и местные активисты считают коалицию инструментом Запада и его союзников в регионе.
Членов блока часто называют «гостиничными революционерами», за их любовь к конференциям в роскошных пятизвездочных отелях, разительно контрастирующих с жизнью обычных сирийцев.
«Я устала от этой негативности, от людей, критикующих коалицию, вместо того чтобы изменить ее, — говорит аль-Амир в холле отеля Royal Plaza, на берегу Женевского озера. – Я решила вступить в нее, потому что наша революция должна быть представлена везде. И еще я хочу, чтобы было представлено лицо революционных женщин».
«Медленный процесс»
Национальную коалицию обвиняют также в неэффективности; многие местные группы оппозиции не признают ее полномочным «представителем революции».
«Революционная деятельность стремительна. Это путь к достижению невозможного. Политическая же работа — это медленный процесс, который движется только в сфере возможного», — отмечает Нура аль-Амир.
Включение ее в состав оппозиционной делегации должно придать доверия Национальной коалиции в глазах повстанцев и гражданских активистов в Сирии, называвших переговоры с правительством Асада «предательством крови», пролитой жертвами режима.
Но аль-Амир надеется, что эти переговоры помогут облегчить страдания людей в ее стране. Положенное в их основу Женевское коммюнике излагает план политического перехода в Сирии, призывает к прекращению боевых действий и созданию гуманитарных коридоров в осажденные районы.
Делегация оппозиции пытается добиться и доступа гуманитарной помощи в ее родной город Хомс.
«Я здесь не для того, чтобы заключить мир с режимом. Я здесь, чтобы бороться за свои права и сделать что-то для многострадального народа, чтобы помочь Сирии стать свободной без режима Асада», — говорит Нура аль-Амир.
«Политическая борьба не менее важна, чем военные битвы. И это сражение, в котором я хочу бороться до конца».
