Дискуссия начинается беседой с известным турецким писателем Недимом Гюрселем, живущим в политической эмиграции во Франции. На днях он получил престижную европейскую литературную премию Prix Méditérranée («Средиземноморский роман») за книгу «Дьявол, ангел и коммунист» о жизни поэта Назыма Хикмета. В эксклюзивном интервью Wordyou.ru Недим Гюрсель размышляет о последних событиях на своей родине, о роли и значении ислама в Турции и о национальном самосознании своих соотечественников.
— Судьба литератора в современной Турции в чем-то схожа с судьбой писателей-диссидентов в СССР. Но в СССР существовал тоталитарный режим, тогда как Турция – страна с развивающейся демократией. Как вы объясняете этот парадокс?
— Для меня как для писателя очень важны свобода мысли и слова. Эта свобода – одно из непременных условий настоящей демократии. Два года назад на меня завели уголовное дело по обвинению в оскорблении чувств верующих на страницах моего романа «Дочери Аллаха». Но в действительно светском демократическом обществе не может существовать такого обвинения как «оскорбление религиозных чувств». Иначе такое общество называется теократическим, а не демократическим. Следовательно, хотя Турция и продвинулась по пути становления демократии, о настоящей демократии в Турции говорить еще нельзя. Не только в Советском Союзе, но и в нынешней России положение схожее: президент Путин тоже использует авторитарный стиль правления, но разница в том, что Турция – кандидат в члены Евросоюза.
Но я и не думаю, что Эрдоган на самом деле стремится ввести Турцию в Евросоюз. Полагаю, премьер использовал членство в ЕС, чтобы сломить армию, представляющую собой мощную силу на политической арене страны. Теперь эта сила сломлена, армия отстранена от политической жизни страны.
— Оппоненты нынешнего турецкого правительства недовольны тем, что его внутренний политический курс направлен на «исламизацию» общественной жизни. Почему это вызывает беспокойство?
— Да, эту модель назвали «турецкой моделью», и впервые она начала обсуждаться с приходом правящей Партии справедливости и развития к власти, 10 лет тому назад. Могут ли исламские принципы ужиться с демократическими принципами? Теперь постепенно начинают всплывать недостатки этой модели, потому что правящая партия не смогла установить в стране религиозное право – шариат, это и невозможно, потому что Турецкая Республика, несмотря ни на что, – светское государство. Поэтому правящая партия, будучи консервативной, строила свою политику в рамках демократических ценностей. Экономика Турции за этот период очень развилась. Но постепенно она стала навязывать религиозные ценности обществу. И в каком-то смысле события в парке Гези являются следствием такой политики навязывания. Я, конечно, не думаю, что ислам нельзя совместить с демократией. Но совместить шариат и демократию мне представляется невозможным.
— Некоторые журналисты и политики сравнивают события в парке Гези с «арабской весной»? Есть ли вероятность гражданского противостояния в Турции?
— Не думаю, что правильно сравнивать события в парке Гези в Турции с «арабской весной». Они больше похожи на события, произошедшие в Париже в мае 1968 года, потому что выступления в парке Гези начались с акции экологов. Я видел протестную акцию своими глазами. Участниками ее была по большей части молодежь, не состоящая ни в каких политических партиях. И слоганы были очень креативными. С этой точки зрения я сравниваю события в парке Гези с выступлениями во Франции 1968 года. Там тоже молодежь вышла на улицы, и слоганы были похожими. Я видел один из слоганов, например, один был написан на дверях посольства Франции : «Стих – на улице». События в парке Гези закончились, но я думаю, что необходимо извлечь из них важные уроки». Настоящей причиной протестных акций, во главе которых стоит молодежь, является недовольство людей все более авторитарным стилем правления, и лишением людей демократических свобод, вмешательством в обычную жизнь вплоть до навязчивых поучений.
— Турция несколько столетий назад вломилась в двери Европы, о чем вы пишите в своем романе «Завоеватель». Кем видит себя современный турок? Как он себя идентифицирует?
— Да, проблема идентификации существует. Этот вопрос не был актуален до недавнего времени из-за политики ассимиляции курдов – национального меньшинства, проживающего на территории Турции. Я ощущаю себя не столько турком, сколько гражданином Турции. Но я одновременно писатель, и родной язык – турецкий – для меня чрезвычайно важен. Я отождествляю себя с языком, на котором пишу – с турецким. Несмотря на то, что я долгое время живу во Франции, или что я защитил диссертацию на тему о французской литературе, я остался верен турецкому, всегда писал свои романы, рассказы, путевые заметки на турецком, следовательно, я, как писатель, идентифицирую себя с родным языком, и мне хотелось бы, чтобы меня воспринимали как турецкого писателя.
Турция представляет собой светское, национальное государство, созданное 29 октября 1923 году Ататюрком в границах сегодняшней Турции на обломках Османской империи – также многонационального могущественного государства. Так что Турция – наследница великой империи, и об этом сегодня начинают говорить. Думаю, это правильно, потому что содержание слова «кемалист» вносит разрыв в связь прошлого Османской империи и Турции сегодняшнего дня. Как реакция на это, сегодня приобрел актуальность вопрос об Османской империи как о прародительнице Турции. Это не вопрос этнической идентификации, а вопрос о турках как о наследниках Османской империи.
