Однако на самом деле ничего такого особого в нынешней военной активизации нет. На протяжении практически всего десятилетия талибы, и не только, возобновляют свои террористические действия против официального афганского режима чаще всего именно в мае — июне.
По мнению многих экспертов, на следующий год может начаться качественно новый этап в развитии афганской ситуации. В апреле 2014 в Афганистане состоятся выборы президента страны, а в декабре должен закончиться широко разрекламированный вывод войск западной коалиции. Но достоверность дальнейших прогнозов повисает в воздухе. Сегодняшний Афганистан – один из самых сложных, а может быть и самый сложный проблемный узел мировой политики. Поэтому неудивительно, что афганская ситуация представляет собой ярчайший пример стратегической неопределенности.
Американцы уйдут. Но придут ли талибы?
Никто из ключевых игроков на афганской сцене точно не знает, как все будет развиваться в течение ближайших нескольких лет. Возьмем, например, Соединенные Штаты. Американцы последние два с половиной года активно продвигают идею неких политических переговоров с «умеренными талибами». При горячем участии Вашингтона им разрешили даже открыть свое представительство в Дохе. И какие-то контакты уже начались. Однако война с Талибан продолжается и, судя по заявлениям лидеров талибов, отказываться от своей позиции они не намерены. А позиция эта заключается в следующем. Ни при каких условиях талибы не сядут за стол с марионеточным правительством Карзая. Талибы не признают никаких предварительных условий для своего участия в политических переговорах с США. Запад должен неукоснительно выводить свои войска из Афганистана. Так что, здесь пока фактический тупик.
Публично Вашингтон не устает повторять, что американцы и западная коалиция обязательно уйдут из Афганистана. Куда после этого начнет развиваться внутренняя ситуация в стране – ни в госдепе, ни в Пентагоне не комментируют. Но, судя по всему, колебания и мандраж остаются. Уже говорят, что может быть небольшие силы (около 15 тысяч) для помощи афганским силам безопасности Вашингтон в Афганистане оставит. А это значит, что после декабря 2014 года будут уже не 15, а 50 тысяч американских военнослужащих.
Когда развалится армия Карзая?
Другой странный и любопытный момент. Американцы упорно молчат по поводу своей особой мощной базы, которая строится недалеко от Мазари-Шарифа. Представители некоторых спецслужб конфиденциально утверждают, что на самом деле эта база должна стать важным компонентом глобальной сети ПРО, которую формируют американцы накануне большой войны.
Стратегическая неопределенность в условиях прямого силового конфликта должна проявляться наиболее явственно в динамике военного баланса.
В силовых структурах режима Карзая сегодня, как говорят, около 350 тысяч военнослужащих. Талибан в решающий момент может мобилизовать (по оценкам) около 100 тысяч человек. На самом деле, конечно, значительно меньше. Но неопределенность в том, что никакие спецслужбы, в том числе и американские, которые курируют формирование структур безопасности режима Карзая, сегодня не скажут, сколько прямых агентов и представителей вооруженной оппозиции уже внедрились в силовую машину официального Кабула. Некоторые местные афганские эксперты считают, что уровень инфильтрации на сегодняшний день достигает десяти процентов от общей численности карзаевских силовиков.
В случае полномасштабной войны после ухода западной коалиции армия нынешнего режима развалится. Это, в общем-то, не секрет. Секрет в другом: когда она окончательно развалится?
Кто с кем и против кого?
Следующий фактор, который определяет стратегическую неопределенность, – это крайне запутанные взаимоотношения между основными участниками афганского конфликта.
По сравнению с ситуацией 2000 года положение здесь усложнилось на порядок. Существенно возросло количество внешних игроков, для которых ситуация внутри Афганистана и вокруг него прямо связаны с долгосрочными государственными жизненно важными интересами. Сегодня это США, Пакистан, Россия, Китай, Иран, Индия, среднеазиатские республики, Израиль, Великобритания, Саудовская Аравия и т.д.
Большинство таких крупных игроков имеют свои стратегии, своих «клиентов» внутри Афганистана, свои открытые и конфиденциальные коалиционные связи и т.д. Соответственно резко обострилась и структура противоречий между ними.
Существенно усложнилась и картина с внутренними игроками. Я особо отмечу только двух таких участников, без которых рассуждать о перспективах афганской ситуации вообще невозможно.
Резко возросло влияние региональных кланов и региональных полевых командиров. В свое время Талибан их резко прижали. Сейчас же самый интересный момент заключается в следующем: смогут ли они решающим образом участвовать в переделе власти, который начнется после 2014 года? Если в президентское кресло протащат Каюма Карзая, брата нынешнего главаря афганского режима и ярчайшего представителя таких региональных кланов, то можно смело прогнозировать, что война будет не шуточной.
В последние годы американцы с целым рядом из этих новых региональных баронов достигли неких конфиденциальных договоренностей. Впрочем, в военных условиях значимость таких соглашений весьма относительна.
Наркомафия как политический игрок
Но самым влиятельным игроком на афганской политической сцене стала местная наркомафия, интегрированная в евразийскую наркосистему. Почему правительство Карзая и американцы ничего не делают против этой наркосистемы? Потому что не могут, потому что боятся связываться и потому что сами участвуют «в деле». Рынок героина в Европе составляет около 70-75 миллиардов долларов. Рынок героина в России – около 40 миллиардов (из которых в стране остаются 25 миллиардов). А ведь есть еще и Азия, и Америка…
Я думаю, евразийская наркосистема за последние десять лет настолько усилилась, что даже талибы, если они придут к власти, уже ничего с ней не смогут поделать. То есть, будущее афганской государственности в значительной степени зависит от генерального штаба этой наркосистемы. А любая наркомафия, как и любой другой криминалитет, заинтересован, прежде всего, в слабом государстве. Поэтому один прогноз можно твердо сформулировать уже сегодня: в любом случае афганская государственность после 2014 года останется слабой.
Россия — без стратегии
Что касается России, то, несмотря на многочисленные широковещательные заявления высокопоставленных чинов и выдвигаемые изощренные идеи, адекватной, продуманной стратегии у Москвы нет. Более того, нет даже стратегических приоритетов.
Стратегии нет по двум причинам. Во-первых, отсутствует адекватная информация по поводу того, что реально творится в Афганистане и вокруг него. А, во-вторых, внутри России много тех, кто не хотел бы, чтобы вообще такая стратегия появилась и реализовывалась. В этом смысле фигура Виктора Иванова – руководителя Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков представляется действительно трагичной. Сегодня наркотики — главная угроза безопасности России.
Российский героиновый рынок развивается наиболее быстрыми темпами в мире. Ежегодно в стране от героина умирают около тридцати – тридцати пяти тысяч человек. И эта цифра растет. А средняя продолжительность жизни наркомана «на герыче» только три года.
Таким образом, ситуация плохая, но, скорее всего, будет еще хуже, если не предпринять форс-мажорных мер.
Шамиль Султанов, руководитель Центра стратегических исследований «Россия – Исламский мир»
