В гостиной в доме генерала Арефа Байуми, который расположен в деревне Барин, стоит гильза от танкового снаряда. Ныне это ваза для цветов. На стене — портреты молодого Хасана Насруллы (лидера ливийского движения «Хезболла» — Ред.), президента Башара Асада и его братьев – Базиля и Махера.
Закон есть меч, чтобы напасть на президента
«Закон есть то, что сильный творит своим мечом, это его меч запрещает или разрешает», — цитирует генерал сирийского поэта 20-го века Бадави аль-Джабаля.
Поэма называется «Объединение трех областей» — имеются в виду районы, прилегающие к реке Тигр в Ираке, реке Барада в Сирии и к Нилу в Египте. Ее создатель считал, что арабы предали идею объединения региона, подняв белый флаг и капитулировав перед Израилем. Бадави утверждал, что только мечом — а не посредством закона — арабы могут вновь обрести свои права.
Он предупреждал арабских лидеров, злоупотребляющих своей властью, что «меч» когда-нибудь восстановит права слабых.
Генерал Байуми воевал с Израилем в 1973 году, а затем в 1982 году в ливанской долине Бекаа. Он явно гордится тем, что принимал участие в жестоком подавлении восстания сирийских «Братьев-мусульман» в Хаме в 1982 году, когда погибло по меньшей мере 10 тысяч мужчин, женщин и детей.
При этом он возмущается тем, что вся «слава» за эту операцию досталась брату тогдашнего президента Хафеза Асада Рифату. «Рифат ничего не сделал в Хаме, — говорит он. — Запад просто обвинил его, чтобы напасть на президента. Все сделала армия».
История повторяется?
В то время Ирак, Иордания и другие страны поддержали «Братство». Байуми считает, что сегодня тоже существует заговор против режима. «В один и тот же день Фельтман, (помощник госсекретаря США) Перес (президент Израиля) и аль-Завахири (лидер «Аль-Каиды») сказали про Сирию одно и тоже», — говорит он. И генерал убежден, что это не случайное совпадение.
Нынешнее восстание похоже на то, в подавлении которого он участвовал, считает Байуми. И его раздражает сдержанная реакция государства: «Как бывший военный, я против того, что делают силы безопасности. Я мог бы покончить со всем этим за месяц и решить проблемы всей страны. Если бы только президент меня послушал…».
Несколько силовиков из деревни Барин были убиты вооруженными оппозиционерами, рассказал он. В соседнем селе Биядия я посетил алавитского сержанта полиции города Хама Алу Халила Хамдана. Голова, предплечье и ребра у него перебинтованы. Вместе с другими полицейскими он был захвачен активистами оппозиции. Полицейские-сунниты были освобождены, рассказывает он, а его вместе с еще одним полицейским оставили в плену, и позже обменяли на заключенных оппозиционеров, удерживаемых силами государственной безопасности.
«Тут нет такой деревни, в которой не было бы хоть пары мучеников», — говорит Байуми, имея в виду убитых членов сирийских сил безопасности. Преимущественно алавитское поселение Барин в провинции Хама находится недалеко от городка Хула, где проживают в основном сунниты, относящегося к соседнему району Хомс. Между двумя населенными пунктами происходили столкновения. Хула, как сообщается, захвачена сторонниками оппозиции. «Я им сказал: «Дайте мне одиннадцать солдат, и я закончу все это дело в Хуле» — но новое руководство мягче», — говорит генерал. «Они не хотят вступать в переговоры? — отзывается он об оппозиции. — Убить их».
Генерал Байуми выставляет указательный палец и стреляет в воображаемых врагов.
Сила логику не любит
К нам присоединяются еще несколько человек — сын генерала, полицейский из Латакии, майор, заявивший, что Сирия не только сердце Ближнего Востока, но и «сердце всего мира». И отставной полковник ПВО, который утверждал, что лично сбивал израильские реактивные истребители «Фантом» в 1973 году.
После нескольких бокалов пива в сельском ресторане Байуми-старший с чувством рассказывает о своей заветной мечте — принять мученическую смерть на юге Ливана, «в борьбе с сионистскими солдатами» — а затем сердито поворачивается ко мне, вспомнив, что я американец. «Какая нам польза от того, что мы даем вам информацию? – требовательно вопрошает он. — Обама следует распоряжениям Нетаньяху. Те, кто питает какие-то надежды на Америку, просто ничего не понимают».
Отставной полковник тем временем настаивает, что «они» пытаются спровоцировать межрелигиозный раскол, убивая алавитов. «Но алавиты не реагируют на это как секта, — говорит он. — Мы рассчитываем на правительство, мы знаем масштабы заговора, это «Братство» и такфиристы [те, кто объявляет других мусульман «неверными»] — с помощью «Моссада», Америки и Франции».
Они могли бы еще перечислить имена многих известных алавитов, убитых во время восстания «Братьев-мусульман» в конце 1970-х — начале 1980-х годов: глава департамента труда и социальных вопросов в Хаме Хасан Халил, декан юридического факультета в Дамаскского университета Мухаммад Фадиль, профессор того же университета Аднан Ганем.
Мои собеседники живо описывали массовое убийство будущих офицеров — алавитов в военной академии в Алеппо. «Среди «Братства» была распространена ненависть к алавитам, они пытались поднять суннитскую улицу», — вспоминал полковник.
Но не менее беспокоят их и нынешние вспышки насилия, в которых они винят жителей Хулы и соседней деревни Акраб. «Народ в Хуле невежественный и необразованный, большинство работает в Персидском заливе», — говорит полковник.
Они вспоминают о недавних инцидентах, совершенных, как они уверяют, их суннитскими соседями. Алавитов из Барина и других деревень района Масиаф не пустили в Хаму сдавать школьные экзамены, жалуются они, обвиняя в этом «разжигающих межрелигиозную рознь» демонстрантов. Двоих офицеров службы безопасности, возвращавшихся на такси с работы, зарезали по дороге из Хулы. Причем тела убитых привязали к трактору и протащили по дороге. Еще одного силовика зарезали по дороге домой из Идлиба. А недавно они обезвредили самодельное взрывное устройство, изготовленное из удобрений.
Делить и отнимать
Говоря о суннитах, полковник в отставке называет их просто «другой стороной», избегая упоминать название этого религиозного направления. Точно такой же эвфемизм мне приходилось слышать в Ираке. К нам присоединяется друг генерала по имени Абу Рабия. Узнав, что Абу Рабия, девятилетний сын которого носит футболку с изображением Башара Асада, на самом деле суннит, полковник просто шокирован. Как и у многих людей по обе стороны расколовшей Сирию политической пропасти, на телефоне у него записаны крайне жестокие видео, которые ему непременно хочется мне показать – как какому-то силовику в Дараа перерезают горло.
Абу Рабия утверждает, что демонстрантам в Хуле заплатили, а другим заплатили еще больше, чтобы они носили оружие или убивали людей. «Все делается за деньги», — говорит он.
Говоря о суннитах или алавитах, сирийцы называет друг друга просто «другой стороной», избегая названия религиозного направления
Как-то раньше Абу Рабия и Байуми защитили своих соседей-суннитов, на которых напали алавитские головорезы. «Мы не то, что вы», — наставлял тогда суннитов Байуми. Сейчас Абу Рабия ходит с пистолетом, спрятанным за поясом, под рубашкой – на случай, если «наедут» местные алавиты. Ведь убили же местного доктора, хотя алавиты из Барина уверяют, что он был убит суннитами. Но оппозиционеры утверждают, что он был активистом оппозиции, и убили его сторонники режима.
Во времена «Братства», 30 лет назад, тоже были столкновения между суннитскими и алавитскими деревнями, вспоминают собеседники
О суннитах из Хулы вся компания отзывается несколько пренебрежительно, поскольку они «туркменского происхождения», чем и объясняется их оппозиция к режиму. Во времена «Братства», 30 лет назад, тоже были столкновения между суннитскими и алавитскими деревнями, вспоминали они. Причем утверждали, что очень распространенным — и во время демонстраций, и написанным на стенах домов в Хуле и Акрабе — тогда был лозунг: «Алавита на меч, его жену для удовольствия, его ребенка — для удовольствия гостя». Никаких подтверждений этому я не нашел, но те, с кем я встречался, много об этом говорили.
В Барин меня привез таксист-алавит из Хомса Абу Ахмад. Машину он позаимствовал у друга после того, как его такси искорежили швырявшие камни протестующие на пропускном пункте в сочувствующем оппозиции районе Хальдия. Они призывали к забастовке, а он, получается, оказался штрейкбрехером. «Они мне сказали: «Если режим падет, можешь работать», — рассказывал он. – А если не падет, ты работать не можешь».
Древнейшая страна сегодня погрузилась в хаос гражданской войны
Дорога в Барин проходит через Хулу, состоящую из трех деревень: Тель Дауб Кафар Лахаб и Тель Дахаб. «Там, в Хуле, вооруженные банды, — предупреждали меня алавиты в Хомсе. – Днем и ночью разъезжают на мотоциклах».
Избегая «неприятностей»
В Хуле «немного жарковато», заявил мой водитель, и мы решили ее объехать. Водитель грузовика, которого мы остановили, чтобы спросить дорогу, объяснил, через какие алавитские деревни проехать.
«Не бойтесь, — добавил он, — в этих деревнях безопасно, там ничего нет». И все же человек, к которому мы обратились в одной из деревень, отнесся к нам с большим подозрением – потребовал удостоверения личности, спросил, куда мы направляемся и зачем.
По пути мы видели множество молодых парней на мотоциклах, в футболках с изображением Башара Асада. В деревне Удж, примыкающей к Хуле, многие магазины были закрыты. «Они боятся, — сказал Абу Ахмад. – В Хуле человека на куски могут порезать».
За два дня до этого автобус, перевозивший силовиков из Масиафа в Хомс, подорвался на придорожной мине в суннитской деревне Акраб, неподалеку от Хулы. Следы того взрыва еще видны были на скалах вдоль дороги. Местные жители рассказали, что за месяц до моего приезда на том же месте выстрелом снайпера был убит сержант сил безопасности. Алавиты жаловались, что суннитские группировки из Хулы установили блокпосты, перекрыв доступ к их деревням. Правда, сами алавиты тоже установили блокпосты, перекрыв дороги, и охраняют их, вооружившись дробовиками и ружьями.
мой водитель-алавит до смерти боялся хотя бы проехать через Хулу, но Абу Рабии как-то удалось его убедить отвезти нас туда. л его, что он может отбросить нас там безопасно.
Мы проехали мимо строящихся новых домов. «Люди пользуются нынешним хаосом, чтобы строить без разрешения правительства», — сказал он. Абу Рабия познакомил нас со своими деловыми партнерами в Тель-Дахабе. Они утверждали, что хотят защищать государство, и только потребовали отставки прежнего губернатора. Другой человек из Кифр Лахаба сказал: «Мы хотим, чтобы государство было мирным, и мы против религиозного раскола».
Большинство магазинов в деревнях Хулы были закрыты. Штаб-квартира партии Баас и другие правительственные здания сожжены и разрушены. Граффити на стенах призвали к свержению режима Башара Асада.
«Долой свинью Башара» — написал кто-то на стене рядом с «Бог, свобода и Сирия» — ответ на проправительственное «Бог, Сирия, Башар», которое мы встречали в других городах. Полицейский участок был сожжен, окна разбиты. Ниша при входе, где раньше висели фотографии правящей семьи Асадов, разгромлена, портреты исчезли. Даже в школах были удалены все символы режима партии Баас. Это напомнило мне поездку в Ирак. Городки были грязнее, более запущенные, чем соседние деревни алавитов.
Вдоль главной дороги, примерно через каждые 20 метров, возвышались большие кучи камней, такого размера, чтобы удобно было взять в руку — заготовленных в преддверии демонстраций, на случай столкновения с государственными силами безопасности. Хотя алавиты предупреждали меня, что города полны бородатых суннитских экстремистов, которые «на куски меня порежут», я не увидел ни следа вооруженных людей или милиции.
Зато вечером, по дороге обратно, в Хомс, мы видели много алавитов на окраинах Маримина, Кафр-Камра и других деревень, стоявших в темноте возле своих мотоциклов с винтовками и дробовиками.
