Против Дамаска ведется планомерная, стратегическая психологическая война с целью демонизации нынешней власти и внедрения ряда взаимосвязанных стереотипов: «весь народ восстал против режима Башара Асада», «война шиитов против суннитов», «режим опирается только на алавитов», «режим жестоко уничтожает сирийский народ» и т.д. Такая психологическая война дает возможность внешним силам манипулировать сирийским кризисом в собственных интересах.
Очень многие внешние игроки были заинтересованы и заинтересованы в уничтожении не только сирийского режима, но и всего нынешнего сирийского государства. Администрация Буша-младшего включала режим Башара Асада в «региональную ось зла», из-за его партнерских отношений с Россией и Ираном. Эр-Рияд, стремясь ослабить Тегеран — своего главного регионального противника, был крайне заинтересован в уничтожении Дамаска — главного союзника ИРИ. Маленький, но богатый Катар очень не хотел, чтобы был построен трансрегиональный газопровод Иран-Ирак-Сирия-Ливан, поскольку это серьезно сказалось бы на катарском гешефте в Европе.
Список открытых и скрытых врагов Сирии можно продолжить.
Вывод достаточно тривиален: в Сирии разгорается гражданская война, которая не только была разожжена извне, но и которая все больше и больше подпитывается извне. Конечно, внутренние причины также присутствуют, но они занимают только второе или третье место.
Например, много и настойчиво говорят о суннитско-шиитском противостоянии. Да, такой конфликт в некоторых сирийских провинциях заметно усиливается. Но сама власть в стране не является чисто алавитской. Сирийский режим – это продукт системы взаимодействия трех главных социально-конфессиональных сил – суннитов Дамаска, алавитов, прежде всего, в армии и суннитов Алеппо. Сирийская армия насчитывает более 300 тысяч человек, и абсолютное большинство из них – сунниты.
Если бы режим был чисто алавитский, то его давно бы свергли.
Война усиливает внутрисуннитские противоречия
С другой стороны, мало кто сегодня говорит, в том числе и рьяные антисирийские салафитские проповедники, что в Сирии резко усиливается температура внутрисуннитских противоречий, которая рано или поздно взорвется новым, еще более жестоким этапом гражданской войны. Есть такие противоречия на внутрирегиональном уровне, например, между, суннитами Дамаска и суннитами Хомса, суннитами Алеппо и суннитами Хамы, между курдами-суннитами и радикальными суннитскими исламистами. Есть и институциональные противоречия: например, между сирийскими ихванами и некоторыми влиятельными внутренними салафитскими группами, между «братьями» и пришлыми джихадистами. В Алеппо уже происходили военные стычки между местными суннитами и радикальными салафитами, которые приехали из других стран.
Существуют также противоречия между джихадистами, которых вербуют из различных стран и привозят в Сирию катарцы, и джихадистами, в основном из Ирака, которым платят саудовцы. (Странно, почему-то джихадисты, которым щедро платят катарцы и саудовцы, направляются в Сирию, а не в Израиль, который захватил одну из наиболее великих святынь Ислама – мечеть Аль-Акса).
С кем и против кого на самом деле воюют «борцы с режимом»?
На сегодняшний день в Сирии от пяти до восьми тысяч радикальных салафитов из примерно 24 стран, в том числе и из некоторых стран СНГ. Всего повстанческие силы насчитывают около 70 тысяч человек.
Но это не означает, что вся эта рать денно и нощно воюет против «антинародного дамасского режима». Для очень многих полевых командиров война стала выгодным бизнесом. Используются самые разные способы зарабатывания денег. Есть практически неконтролируемые катарские и саудовские гранты для «праведных бойцов с проклятым режимом». Можно перепродавать оружие, которое бесплатно поставляется из Ливии, Ирака, Турции, в том числе и «шаббиха» — милиции режима. Можно захватывать заложников из конкурирующих кланов, в том числе и детей, за которые требовать выкупа. То есть на первое место выходят в таких случаях не идеологические соображения, а прозаические «бабки».
Вообще мне представляется, что именно внешний фактор формирует многочисленные странности внутренних сирийских кризисных событий. Обычно действительная революция всегда выдвигает каких-то харизматических или, по крайней мере, широко известных народу лидеров. В Сирии это не так. За почти два года сменилась целая череда различных фигур, которые претендовали на лидерство, которые, более того, ожесточенно дрались за лидерство, а потом просто исчезали. Почему? Внешние опекуны разочаровывались и делали ставку на других.
«Сирийские бойцы с режимом» – это сотни различных вооруженных групп и банд, которые, прежде всего, не доверяют друг другу. И в любой момент они готовятся вцепиться в горло друг другу в жадной борьбе за власть и финансовые ресурсы.
Конечно, договориться они друг с другом не могут. Сформировать какое-нибудь временное правительство также не могут. Под давлением Запада они создали Коалицию повстанческих и революционных сил, которые Запад, США, Турция и арабские страны Залива признали «законным представителем сирийского народа». И буквально на следующий день внутри этой коалиции вновь обострились противоречия.
Поэтому не случайно, что даже на территориях, которые они контролируют (или точнее там, где Дамаск ушел от ответственности), эти так называемые повстанцы не могут сформировать органы власти, которые могли бы обеспечивать элементарный порядок. Это тоже о чем-то говорит.
Сирия на грани гуманитарной катастрофы
Безусловно, режим, перед лицом этой усиливающейся внешней интервенции, испытывает существенные трудности – экономические, социальные, политические, военные, кадровые. Например, армия в ежедневных стычках с повстанцами, а также в результате терактов, на которых специализируются джихадисты, теряет ежедневно по несколько десятков военнослужащих. И это не может не сказываться на моральном состоянии вооруженных сил. Общее количество перебежчиков-военнослужащих составило за эти два года около 5-7 процентов.
Но наиболее остро стоят социально-экономические проблемы. Люди, – сунниты, христиане, алавиты, друзы, курды и другие, – спасаясь от хаоса и беззакония в контролируемых повстанцами территориях, бегут в политическую столицу страны Дамаск и в Алеппо, экономическую столицу. Население этих городов за последние месяцы выросло в несколько раз. Во-первых, для режима это проблема, граничащая с гуманитарной катастрофой: этих людей надо кормить, их надо где-то размещать. Во-вторых, среди потока этих несчастных беженцев в Дамаск и Алеппо просачиваются много врагов режима. Поэтому время от времени и вспыхивают бои в столицах.
Судя по всему, гражданская война в Сирии постепенно переходит из первой стадии во вторую, когда «все будут воевать против всех». Если не будет в ближайшие несколько месяцев достигнуто какое-то соглашение на глобальном и региональном уровнях по поводу прекращения сирийского кризиса, то этот конфликт практически станет неуправляемым на долгие годы. В этом случае жертвы сирийского народа достигнут сотен тысяч человек.
Шамиль Султанов, президент Центра стратегических исследований «Россия – Исламский мир»
