Утверждение, что выбор речевых средств влияет на восприятие, кому-то может показаться чересчур заумным и теоретизированным, однако это действительно так.
Например, читатель может и не заметить особой разницы между «зверствами», «насилием», «преступлениями» или «массовой бойней» в новостях о Сирии, которые подспудно формируют его отношение к описываемым событиям.
Если речь идет о гражданской войне, то почему бы не дать им возможность разобраться самим, подумают некоторые читатели.
Но если мы говорим о массовых убийствах гражданского населения, то эта формулировка так и взывает о помощи.
То же самое, хотя и на более глубоком уровне, относится к пониманию исламских движений, их идеологии и действий, особенно в арабском мире. Почему они так настаивают на смешении религии с политикой? Неужели не пошел им впрок печальный опыт Европы? А может, они просто ослеплены блеском власти? Вопросы вполне логичные и оправданные, но чтобы на них ответить, нужно отступить на шаг назад.
Кризис самоопределения
В любой конкретный период истории интеллектуальный дискурс в большинстве стран мира определяют доминируюшие цивилизации. И сейчас превосходство западной цивилизация воспринимается как нечто само собой разумеющееся, хотя вполне возможно, что скоро эта ситуация изменится. Но пока — сознательно или бессознательно — многие мусульмане, особенно интеллигенция, впитывают достижения западной науки и культуры. Некоторые из них фильтруют воспринимаемую информацию, но большинство – нет. Средневековый арабский историк Ибн Халдун так объясняет это в своей книге «Мукаддима: «Побежденный всегда хочет подражать победителю в его отличительных чертах. Он ошибочно полагает, что его собственные подчиненное положение объясняется не характером поражения, а совершенством победителя».
Большинство университетов в Египте, например, выпускают политологов, которые так долго пережевывали теории Локка, Руссо и им подобных, что едва ли им хватит интеллектуального мужества считать Ибн Халдуна хотя бы равным, не говоря уж о том, что он значительно опережал своих европейских коллег. Именно такой кризис самоопределения заставляет арабских и мусульманских ученых взирать на себя чужими глазами. Их интеллект раздавлен цивилизационным подобострастием, а самосознание деформировано, что создает огромную пропасть между ними и окружающей реальностью в арабском мире.
Проницательному мусульманскому ученому, воспитанному на собственном культурном и религиозном наследии, трудно было бы игнорировать терминологический и интеллектуальный хаос, царящий в большинстве работ, авторы которых пытаются объяснить поведение современных исламских движений. Такие термины, как «политический ислам» и «исламизм» должны заставить читателя остановиться и задуматься об их точности: действительно ли существует политическая версия ислама, которая отличается от самого ислама? Действительно ли эти «исламисты» делают нечто такое, что их нужно называть каким-то особым термином, а не просто мусульманами?
Мусульмане, а не исламисты
Любой западный ученый, ограниченный рамками своей цивилизации и культуры, ответит «да». На самом деле, большинство западных писателей и ученых утверждают, что тех мусульман, которые смешивают религию с политикой, следует называть по-особому – «исламистами», а то, чем они занимаются, нужно обозначать выражением «политический ислам».
С другой стороны, история ислама полна свидетельств взлетов и падений политической активности, но термин «исламийюн» («исламист» по-арабски) в исторической литературе до недавних пор не встречался. В Коране встречаются термины «муслимун» (мусульмане) и «муминун» («верующие»), но только не «исламийюн» -«исламисты». «Та же традиция соблюдается и в новое время среди мусульманских авторов восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого веков», — пишет Мехди Мозаффари в своей книге «Что такое исламизм? История и определение понятия».
Основная проблема большинства западных ученых заключается в их понимании слова «религия» и ложном предположении, что это транскультурное понятие.
«Не может быть никакого универсального определения религии, не только потому, что ее составные элементы и отношения являются конкретно историческими, но потому, что само это определение является историческим продуктом дискурсивных процессов», утверждает американский антрополог Талал Асад.
Понимание религии такими западными исследователями основано на их восприятии христианства как чисто «духовной» религии. Мусульмане характеризуют ислам словом «дин», которое в арабском мире означает образ жизни. Этот отношение к исламу подтверждается во многих местах Корана. Например, аяты 162 и 163 из суры «Скот» гласят: «Скажи: «Воистину, мой намаз и мое жертвоприношение (или поклонение), моя жизнь и моя смерть посвящены Аллаху, Господу миров. Нет у Него сотоварищей. Это мне велено, и я – первый из мусульман».
В других аятах те, кто не следует ниспосланному Аллахом своему пророку Мухаммаду (мир ему и благословение), называются неверующими, беззаконниками и нечестивцами (сура «трапеза», аяты 44, 45, 47). В сунне и деяниях праведных халифов мы, по мнению шариатских ученых, находим доказательства того, что занятия политикой – вовсе не «дело добровольное». И даже наоборот: тех, кто в состоянии заниматься политикой в соответствии с законами ислама, но не делает этого, Коран называет неверующими, беззаконниками и нечестивцами.
Ислам охватывает все сферы жизни людей
Хотя мнения практикующих мусульман о том, как именно нужно «правильно», то есть в соответствии с нормами ислама заниматься политикой, могут значительно отличаться, все они единодушны в том, что ислам — это охватывающий все аспекты образ жизни, «дин», который выходит за пределы частной сферы и простирается в политику, экономику, культуру, и во все области общественной жизни. Таким образом, «политический ислам» и «исламизм» — это термины, которые свидетельствуют о незнании самой природы ислама и его понимания верующими.
«Огромное большинство этих терминов и категорий, арабских и иностранных, имеют одно очень важное слабое место, которое ограничивает их способность четко объяснить исламский феномен во всем его разнообразии и сложности. Это слабое место в том, что, в основном, они основаны на иной теории познания», — пишет Диа Рашван, директор Центра политических и стратегических исследований «Аль-Ахрам», в своей книге «Руководство по исламским движениям мира».
Не всем политологам по зубам стремительно приобретающие все большее политическое влияние в арабском мире исламские движения. Западным ученым нужно выйти за рамки своей привычной культурной позиции и объективно взглянуть в корень того явления, которое они пытаются анализировать, чтобы понять действия этих движений.
Только тогда мир может прийти к осознанию того, что самоопределение на самом деле уже существует, и действовать соответственно.
Абдельрахман Рашдан, египетский политический аналитик. Английский вариант статьи опубликован на сайте onislam.net
