Мемоншо Мемоншоев – профессиональный каскадер, кинорежиссер и актер. Фонд помощи одиноким матерям он создал в 2009 году после того, как узнал, сколько женщин в России бросает своих детей.
Бандит в кино, и Рыцарь в жизни
«Честно говоря, был поражен, когда узнал, сколько мам у нас отказываются от своих детей, – говорит Мемоншо. – Особенно удивило, что оставляют своих малышей и выходцы из Средней Азии, приехавшие в Москву на заработки – таджички, узбечки, киргизки. Не ожидал, что мусульманки на такое способны».
Он знает, что такое расти в казенном доме. Его отец погиб, а мать не могла одна поднять троих детей. И Мемоншо отдали в интернат.
«Хотя это был хороший советский интернат, и я встречался с семьей по выходным, все равно было тяжело. А представь, что творится в нынешних детдомах?» – говорит Мемоншо.
В 1994 году он приехал в Москву с Памира. Работал на заводе им. Лихачева. Заочно окончил юридический факультет Московского государственного социального университета. Но увлекся каскадерством и ушел в кино. За 15-летнюю карьеру снимался во многих фильмах как каскадер и постановщик трюков. А потом и как актер. Правда, роли огненно-рыжему памирскому горцу доставались исключительно отрицательные.
«С моим типажом я играю бандитов и террористов. Не доверяют мне роли положительного человека», – улыбается Мемоншо.
Зато в жизни у него роль исключительно положительная.
Его благотворительная деятельность началась случайно: от знакомой – Мадины Юлдашевой – узнал о девушке-узбечке, ютившейся в подвале одного из московских дворов. Девушка, назовем ее Илмия, приехала в Москву на заработки и, – ну, так получилось, – родила. Знакомые, которые ее приютили, настоятельно «посоветовали» Илмии избавиться от ребенка. И что делать? Домой с внебрачным малышом никак нельзя, а оставаться с ним на улице в Москве – значит, погибнуть обоим.
Илмия начала спрашивать у знакомых, кому можно отдать сына. Так о девушке узнали Мемоншо и Мадина. Они поговорили с ней и поняли, что она очень любит ребенка и поступает так от безвыходности.
Мемоншо и Мадина забрали Илмию с малышом и устроили ее у знакомых.
Дети – дар Божий, а не харам
«Мотив этих женщин, в принципе, понятен: на родине их ждет позор, – говорит Мемоншо. – Ведь считается, что такие дети – харам. Но дети – не могут быть харамом. Я постоянно объясняю это родителям девушек. И говорю, что детей ни в коем случае нельзя оставлять. Наша цель – уговорить, оставить ребенка в семье, с родной мамой».
Удалось переубедить и родителей Илмии. Девушка уехала в Узбекистан, а через год Мемоншо и Мадина получили письмо – девушка прислала фотографию своего улыбающегося сына.
Удача вдохновила Мемоншо. И он решил снять кино о таких вот детях. Сегодня его документальные фильмы «Найди меня, мама» и «Не бросай меня, мама» переведены на несколько языков. Их показывают в роддомах мамам, которые решают отказаться от своих малышей.
…А потом Мемоншо и Мадина организовали приют для женщин, которым отказали в крове из-за нежелательных детей. Сначала в Москве, а затем в подмосковном Чехове – в большом двухэтажном доме. Хозяин дома, узнав, чем занимается фонд Мемоншо, отказался брать с них плату.
Но сейчас дом, где развивались сердца, опустел.
Лишенный права на милосердие
В конце июля здесь устроили «спецоперацию». Более 20 сотрудников полиции, УБОПа, прокуратуры, Следственного комитета, МЧС, санэпидемстанции и органов опеки ворвались в приют с проверкой. Не предоставив никаких документов, они перевернули все вверх дном, а потом приступили к допросу мам, который длился почти до 3 утра…
Потом такие проверки стали проводить каждые два дня…
«Да иди прямо в обуви, не бойся, тут так натопали, что теперь можно не беспокоиться, – говорит Мемоншо, заходя в дом. – Раньше он мне как родной был, а теперь…».
Мемоншо и Мадина организовали приют для женщин, которым отказали в крове из-за нежелательных детей (фото фонда "Даргил Наник")
«Оказывается, дом был не приспособлен для детей. Потому, что у нас горшки не пронумерованы и лампочки без плафонов, – перечисляет Мемоншо претензии спецслужб. – А сами мы то ли террористов тут выращиваем, то ли насильно женщин удерживаем, а детей – на органы продаем».
За три года существования фонда от детдомов спасли 54 ребенка (фото фонда "Даргил Наник")
Странно, но сотрудники прокуратуры увидели только непронумерованные горшки и не заметили фотографии малышей, которые, благодаря фонду, остались со своими мамами. За три года существования фонда от детдомов спасли 54 ребенка.
Но для чинуш нумерация горшков важнее спасенных детей.
Вот и сказке – конец?
«Во мне даже плотницкий дар открылся. Эту кровать, скамейки, стол я сам сделал, – вздыхает Мемоншо. – Так меня вдохновляло это дело. Кажется, всю жизнь к этому шел. Я родился в советское время и нам о религии не рассказывали. Только в Москве начал ходить в мечеть. Как-то услышал: самое благое дело – помогать сиротам и обездоленным. Выходит Всевышний меня и направил».
«Я, хвала Аллаху, мусульманин, но у добра нет национальности и религии. Русские девушки, украинки, молдаванки, даже из Конго жили в нашем приюте. Мусульманки, христианки, буддистки – для нас не было никакой разницы, все уживались в мире».
Но все теперь в прошлом. Впереди у Мемоншо долгая судебная тяжба с полицией, прокуратурой – всеми теми, кто этот мир разрушил.
«Я отсюда уеду, но с этими «запретителями» буду бороться до конца. Чтобы другой человек, решивший заняться благим делом, не попал под этот бюрократический каток», – говорит Мемоншо.
Фонд «Найди меня, мама», конечно, не прекратит помогать женщинам, но большого дома, где одинокие мамы смогут найти приют, скорее всего, больше не будет.
Все кроватки, коляски и непронумерованные горшочки раздаются нуждающимся. Женщин, живших тут, уже расселили по разным местам.
Большой дом продается. А лампочки в нем так и висят без плафонов.
И это, наверное, неправильно.
Только ведь подвалы, из которых Мемоншо и Мадина вывозили мам с детьми, были совсем без лампочек.
И без надежды.
