Когда-то я написала о заметку о спектакле, в котором играла Амина Сапрыкина. С тех пор прошло почти 10 лет, и я про заметку забыла. Но не забыл интернет.
И как только информация об Аминат Сапрыкиной появилась в сети, мне стали названивать коллеги журналисты. Будто я, раз написавшая про эту девушку, должна что-то эдакое о ней знать. И у меня тоже возникло такое чувство. Что должна.
И вот, никогда не бравшаяся за такие темы, я «спрыгнула» со сцены в жизнь, отправилась говорить с людьми. Наверное, потому что девочка была из «своих». Театральная.
«Театральная» девочка
Однажды я слышала запись телефонного разговора между оставшейся в осаждаемом спецназом доме беременной Написат Мусаевой и Айшей Макашариповой, которая убеждала подругу не сдаваться, а умереть шахидкой. Поразила даже не логика убеждения, больше – интонация. Это была интонация девочек из неблагополучных семей, пэтэушниц с городской окраины. И о смерти говорили, как о новых туфлях с Восточного рынка: «это будет шикарно», «прикинь, минуть 10-15-20, и всё для тебя закончится. Там будет всё спокойно, в безопасности, прикинь, у Аллаха…».
Но Амина…. Всегда думала, что театр, знакомство с мировой культурой — это надежная прививка от фанатизма и религиозной экзальтации.
Оказалось, что нет.
Но почему мне кажется, что вся эта история очень… театральная какая-то?
Мавр сделал свое дело в её судьбе?
«Дипломный спектакль они делали по пьесе испанского драматурга Хосе Луис де Сантос «Отправиться к маврам». Я тогда работала завлитом в Русском театре, нашла эту пьесу и она показалась мне очень интересной».
Мы сидим в ресторане «Фиеста», зал практически пустой, из-за стены слышны аккорды клавишных, это лениво «разогреваются» музыканты. Одуряющее пахнут жареные грибы на тарелках, но есть как-то неловко. Сценарист Ариза Батырова то крутит в руках вилку, то перекладывает с места на место телефон. И продолжает:
«Это история брата и сестры. Оба неприкаянные, брат где-то сапожничает, а сестра Чуса (эта роль и досталась Амине) – взбалмошная девка, приторговывает наркотой.
Она старшая, уверена в себе, в чем-то беспринципна, а в чем-то трогательная и ранимая. Она руководит всем, ей подчиняются охотно и радостно. Финал горький – любимый Чусы уходит к девочке, которую она нашла на улице и пригрела…. Потому что они, хотя дурака и валяли, но оба были детыми из приличных семей, и как только запахло жареным, быстренько вернулись под крылышко родителей, предав Чусу и ее брата.
И вот с этим спектаклем случилась такая история – переписали концовку. В пьесе все заканчивалось разговором брата и сестры, который оставлял какую-то надежду, мол, да, мы преданы, проданы, но мы молоды и мы есть друг у друга.
Но зритель увидел другой вариант. В финале Чуса бьется в бешеном танце-истерике, а потом, обессилев, забивается в угол и сидит там, размазанная по стене, в ярких всполохах света, все потерявшая, помертвевшая, разуверившаяся во всем и всех.
Я не суеверна, но мне стало страшно за Амину, будто это была какое-то предсказание ее судьбы».
И лес, и бес…
Они пришли на сцену почти одновременно, в 2003-ем, мальчишки и девчонки, вчерашние студенты дерзкие, молодые. Одни в труппу Русского театра, другие в театр Оперы и балета. Играли в «Колесе жизни», в «Солнечном диске», танцевали брейк…. Семь или восемь человек из их тогдашней компании, как у нас говорят, ушли в религию. Затем ушли из театра.
А некоторые ушли и из жизни.
«Марат и Аминка были замечательной парой, история их любви одна из самых красивых и романтичных, из тех, что я видела. И люди, и обстоятельства пытались их разлучить, но не вышло, поженились.
В спектакле «Ведьмы» по Куприну была сцена, где Олесю раздевают. И тут из зала кто-то выкрикнул скабрезность, так Марат кинулся туда, чуть не выволок подонка из зала, говорил – это моя жена, да я за нее любого порву!
А потом Марат из театра ушел, а за ним и большая часть их компании. И поползли слухи, что связались с «лесными». А потом Амина «закрылась».
Что было странно, у них в семье отмечались христианские праздники, и сама она в церковь ходила. Как-то под настроение сказала, мол, бесы ее терзали, мучили, а приняла ислам, и стало легче».
И это всё – о ней
Опять бесконечное хождение по этажам Русского театра, опять разговоры с разными людьми. Одни говорят — муж был один, Марат и дочка одна – от него же, другие, что мужей было то ли трое, то ли даже 4.
На моем диктофоне голоса тех, кто знал Амину:
«Уже после смерти Марата ее еще раз видели, она приходила с мамой в театр, где Марат работал, вроде как хлопотать о пенсии по потере кормильца. Ей отказали. Нет, ну а чего она ждала? Если он погиб как террорист – чего ждала?»
«И вот тогда я почувствовал, что она талантливее меня, если бы не было ее на курсе, я бы, наверное, не рос профессионально. Она подстегивала, увлекала и все делала с упорством пожизненной отличницы. Она была человеком с хорошим чувством юмора, могла подколоть, но никогда не переходила границы».
«Я вот уверена, что она была заводилой в этой их ваххабистской группе и занималась вербовкой. У нее были прекрасные задатки руководителя, организатора, способность убеждать».
«Мы, конечно, косились немного – ну подумай, человек приходит в театр в хиджабе, переодевается и на репетицию. В гримерке коврик молитвенный. А потом…. Это было на спектакле «Золушка», Марат к тому времени редко в театре появлялся, а тут пришел зачем-то. Амина стояла за кулисами, ждала своего выхода, без хиджаба, конечно. И он ТАК на нее глянул! Ну и после спектакля она подошла к завтруппой и сказала, что больше не придет. Спектакль на следующий день пришлось отменить».
«Фигня все это, ни к чему Марат ее не принуждал, мы с одноклассницами как-то встретили ее на улице, уже «закрытую» и она насмешливо так говорит – если вы думаете, что меня «муж заставил» — ошибаетесь. Скорее, наоборот».
Клевые ребята
Одним из мужей Амины СМИ называют Тимура Курбанмагомедова , того самого друга Марата, который учился с ним на актерском, а потом работал в театре.
Мы как-то встречались с ним. Я написала заметку о спектакле «Колесо жизни», где прошлась и по самому спектаклю и по танцорам, после чего ребята, Марат и Тимур позвонили в редакцию и попросили о встрече. Честно говоря, я немного перетрусила, вдруг по башке дадут. Неприятно все же. Но они меня удивили нетипичной для Дагестана деликатностью.
Мы стояли на темной лестничной клетке, за окном был вечер, а разговор шел такой душевный, будто встретились люди, которым есть, о чем поговорить. Они уходили, а я думала – черт, не все пропало, какие же клеевые ребята!
В 2010-ом об одном из «клевых ребят» прошла такая информация. «Вечером 9 января сотрудники УФСБ попытались остановить на автодороге Махачкала – Хасавюрт автомобиль «Ока», в котором находились подозреваемые в участии в незаконных вооруженных формированиях. По данным «Интерфакса», один из уничтоженных членов бандподполья опознан как один из лидеров НВФ, т.н. «эмир Махачкалы» Марат Курбанов».
А через полгода стало известно и о втором, «Тимур Курбанмагомедов, считавшийся пропавшим и якобы похищенный 20 августа в Махачкале, явился с повинной в ОВД по Новолакскому району Дагестана. Курбанмагомедов признался в совершении ряда преступлений — поджогах торговых точек, торгующих спиртными напитками. Он сознался, что с января 2009 года оказывал содействие участникам НВФ».
Тимура я нашла через соцсети. Робко поздоровалась. Он узнал, ответил на приветствие и, не дожидаясь расспросов, написал.
«Если ты по поводу Амины и последних событий, то уже так надоело все это. Я был близким другом этой семьи. Не хочу опровергать сообщение, что был ее мужем, но и не признаю этого. Подобные слухи ходят с момента смерти ее мужа, когда я на себя взял опеку его семьи (Амину и ее дочь)».
Что наша жизнь?
Уже после гибели Саида Афанди Чиркейского я прочла где-то, что он, сказал, что если к нему когда-нибудь придет убийца, то не станет бороться за свою жизнь: «Не хочу обагрять свои руки кровью. Пусть это будет его грехом, не моим».
Слова мудреца, понимающего, что смерть станет не последним эпизодом его жизни, а центральным.
Равно далекая, как от суфиев, так и от салафитов, ужасающаяся как и большинство людей самим фактом убийства, понимающая, к каким ужасным последствиям это может привести, не могу не отметить, как по-театральному выстроена картина.
«Здравствуйте, я русская, хочу принять ислам».
И взрыв.
Автор: Светлана Анохина
