– Нина, вы востребованный режиссер. У вас плотный график постановок, своя творческая студия. Плюс вы мама троих детей. И в этой ситуации вы решаете стать еще и главным режиссером и худруком Театра Сказки. В чем причина такого отчаянного героизма?
— Скорее всего, потому что я мама троих детей. И я отлично понимаю, от того, что Сегодня будут смотреть наши дети, о чем они будут думать и во что играть – во многом зависит Завтра нашей страны.
И так сложилось, что мы с продюсером цирка «Аквамарин» Денисом Руденко создали Театр Сказки. Где будут показаны постановки не только на новый лад, но и с использованием цирковых номеров. По-моему, это здорово! Театр Сказки, кстати, начинается, как и положено всякому театру, с вешалки. Уже в фойе детей встречают клоуны и персонажи из сказок. Наша главная цель – сделать так, чтобы дети не просто отсидели, отсмотрели и ушли, а пожили в спектакле, в сказке.
Вот ради этого, думаю, стоит взвалить на свои плечи еще одну ответственность.
– Театр стартовал премьерой музыкального спектакля «Каштанка». Чехов выбран не случайно?
– Естественно, это не случайность. Ведь главный замысел нашего театра – развлекая поучать. Говорить о светлых добрых вещах, подавать привычный материал в необычной форме, взглянуть на него с совершенно неожиданной стороны. Вот ту же «Каштанку» в школах «проходят» все. А у нас они, наверно, останавливаются….
– А у вас вообще есть свои режиссерские пристрастия?
– Мне нравится Шекспир, но он всем режиссерам нравится. Еще Гоголь, в его произведениях заложены ответы на все вопросы. Кстати, вы знаете, что когда я ставлю Гоголя – у меня рождается очередной ребенок? Так что я с Николаем Васильевичем очень осторожна.
Безусловно, я без ума от Мольера. Разговаривать его языком – огромное удовольствие.
– Сейчас уже не такое театрализованное время по сравнению с 80-ми годами. Что Вы думаете о положении театра и искусства в сегодняшней России? Какие, на Ваш взгляд, спектакли интересны нынешнему зрителю?
– Да время всегда было сложным. У нас нельзя сказать «А вот теперь всплеск». Всплеск был в 60-е годы, когда народ обратился к театру как к некой отдушине, пытаясь выискать в нем новую информацию. Сейчас отдушины ищут в других местах. Информация переполнила наш мир – и мозг ее уже отторгает.
Но я замечаю, с каким сейчас удовольствием зрители смотрят мюзиклы. Вот какая реакция зрителя на «Алые паруса»? Удивительнейшая: «Спасибо, что дали нам возможность помечтать»! Эти люди устали от чернухи, им хочется романтики.
Мне кажется, что почти забытые слова – мечта, надежда, любовь — могут вернуться через прекрасную музыку.
– Критики пишут, что вы, хотя и блестящий импровизатор, однако совершенно не серьезный режиссер…
— Ой, сколько уже я этим критикам говорю – ну, нет у меня цели делать серьезные вещи. Я не хочу ставить спектакли с моральными выводами и, потея, поднимать мучительные житейские проблемы тоже не хочу.
Мне нравятся витамины счастья. Мне нравится, когда люди приходят в театр посмеяться, поплакать, вспомнить. Мое мультипликационное восприятие жизни переносится на сцену – у меня что Цирк, что театр – все в одном компоте.
Я езжу за границу и постоянно удивляюсь, как же хорошо там относятся к таким несерьезным театрам. А на Чешском фестивале они вообще фавориты. И вот мне, кажется, что это радостное искусство, радостное творчество…ради этого я и живу. А если это не нравится критикам – ну, пусть они сами будут серьезными.
– Тогда может вам стоит пойти по следам «Квартета И» и создать свое юмористическое театральное шоу?
— Но я не юморист, вот в чем проблема – поэтому со мной и сложно. Я не умею шутить, не понимаю вот эти «приколы» про сегодняшний быт – про вредную тещу, гулящую жену или мужа-алкоголика – мне это реально не смешно.
У меня другое восприятие мира – сюрреалистичное. Помните, как мы в детстве мы играли в бабочек, королев – и этот мир выглядел реальным!? Когда простой стул казался золотым. Вот это восприятие у меня и осталось. Поэтому на сцене я лучше буду творить «чудеса».
– В 2009 году вы решили сменить амплуа, и попробовали себя в качестве кинорежиссера. Так на экраны вышел сериал «Мама – Москва» с участием Канделаки, Малахова, и др. Как ощущения?
– Ну, это не получилось, все ушло «в стол». Это был собственно сочиненный сериал и как-то вот он не пошел. Я технологию съемок поняла, но не могу сказать, что мне очень понравилось. Это процесс, требующий организаторских способностей, умение мгновенно принимать решения, ведь секунда – это деньги.
С другой стороны я очень хочу снять детское кино или даже кино про детей. Но когда приносишь свои сценарии, тебе говорят – а зачем вы это несете? У нас вот есть Дисней, меняем имена Джон-Майкл на Ваня-Коля, и все окей. А свой материал…зачем? Вы все равно не снимете как они!
Но зачем как они? Я не оставляю надежды, а если чего то очень хочется – оно получается.
В 19.00 беру в руки розги
– А как в ваш театр попадают актеры? И правда ли, что репетирующие с вами артисты, не всегда «доживают» до премьеры?
— Да просто я кого-то знаю, или знакомые мне кого-то приводят. Недавно я уже задумалась: будем ли мы набирать труппу или все-таки как-то по-другому действовать?
Необходимо сращивание коллектива, товарищество, по-другому это не бывает. Поэтому пришла к выводу, что после нескольких спектаклей должен образоваться костяк. И уже, исходя из основных героев – можно решать, кто войдет в состав труппы. А, как сейчас модно, «оценить» на кастинге и решить принять, или не принять — можно лишь на разовую роль.
Действительно, не каждый доходит до премьеры, но я не выгоняю специально. У всех должен быть шанс и возможность показаться.
– Насколько много свободы вы даете актеру для импровизации на сцене? И что для вас важнее в артисте: его профессионализм или личные качества?
– На первых репетициях – очень много, на последних – вообще не даю. Это нормально. Знаете, как в Японии, когда детям до семи часов разрешают все – хоть ногами в торт,… но ровно в семь часов родители берут розги и все становится «нельзя». Вот такая же система, на самом деле, и удобна для артистов, поскольку в начале пути им нужно высвободиться, расслабиться, почувствовать свободу действий. А уже потом их важно постоянно направлять. Да чего уж там, на последних репетициях они и сами хотят видеть от режиссера четкую конкретную оценку своих действий – «это хорошо», «это плохо».
Ценю профессионализм. Вот мне безумно нравился один артист – его органика, душа оголенная. Но это нереально, когда он вечно подводит, не приходит на спектакли, постепенно это начинает надоедать, раздражать… У режиссера так устроен мозг – незаменимых людей нет. Поэтому артист должен отдавать себе отчет, время, когда тебя уважали за то, что у тебя замечательная душа – прошло, сейчас это слишком накладно получается.
– Сейчас многие артисты выходят на баррикады, пишут протестные письма – вы в этом когда-нибудь участвовали?
– Нет, я очень бестолковая в этом плане. Я неотъемлемая часть «несознательного населения», не разбирающаяся в политике, поэтому никуда не хожу.
И мне всегда страшно, когда друзья, товарищи, режиссеры, артисты «стенкой» идут на власть. Я всем звоню и говорю, – не ходи! Зачем тебе это надо?
Хорошо, они идут на митинг мы — «против». Но тогда, вы «за что»? Скажи мне «за что»? Может, и я подключусь, если, конечно, пойму ради чего мы, все-таки, встаем на баррикады!
