Перед больницей, куда свезли пострадавших в теракте, стоит большая толпа. Все обсуждают случившееся. Выдвигают самые разные версии происшествия. Обвинения тоже разные – начиная от иностранных интересов в дестабилизации обстановки в Дагестане и заканчивая своими же, российскими, спецслужбами.
Рассказы очевидцев не совпадают в мелких деталях, да и не все делятся ими охотно. Будто бы хотят все быстрее забыть.
И жизнь – в осколки
Усман Каримов, молодой парень лет 25-27, рассказывает, что он с братом возвращался из Бабаюрта. «Мы были в километре от поста, когда взорвалась первая бомба. Брат сразу предположил, что на пункте ДПС что-то случилось. Образовалась большая пробка, и мы еле продвигались. Потом появились пожарные, полиция – народу собралось много. Горели машины. И тут, кажется, со стороны ДПС раздался второй взрыв. Меня не задело. Брат был за рулем, его ранило в плечо и в шею — осколки. В машине утром я нашел несколько режущих гвоздей. В новостях потом сказали, что в бомбе они были начинкой. Что с братом? Да он не сильно пострадал. Слава Аллаху, уберег. Впереди нас ехала машина — вообще сильно покорежена была. На асфальте валялись части тела».
У Зубаира Мустафаева пострадал 20-летний внук Шамиль. Рядом с ним стоит его дочь Зухра и вытирает слезы – Шамиль ее единственный сын. Зубаир рассказывает про состояние внука и одновременно утешает дочь: «Как он? Да нормально себя чувствует. Осколки в руку попали. Большой и указательный палец оторвало. (Зухра при этих словах зажимает рот рукой и качает головой. Отец на нее смотрит с укором) Да Бог с ними! Живой он остался, живой! Тут люди без рук и без ног остались! Тут люди погибли! »
Саида Мирзаева, молодая девушка, одетая в цветастый хиджаб, пришла в больницу к мужу Магомеду. На руках у нее годовалый сын. В злосчастную ночь Магомед со своей небольшой семьей выезжал из Махачкалы в село к родителям. Его жена и сын вообще не пострадали. А вот у него самого тяжелое ранение в живот. Саида говорит: «Врачи сказали, что он выкарабкается. Месяца два-три будет лежать, а потом все будет нормально. Мы знали, про первый взрыв. В дороге же узнали. Я умоляла мужа выехать по другой дороге, но он сказал, что это займет кучу времени. Мы стояли совсем рядом с той машиной, которая второй взорвалась. Это чудо, что нас не зацепило сильно. Ведь прямо рядом на дороге было много крови, трупы без рук, ног… Никогда в жизни этого не забуду!»
«Там в соседней палате мальчик без ног лежит»
Из внутреннего двора больницы доносятся крики. Все несутся туда. Престарелая женщина, с красными заплаканными глазами, сбившимся на голове платком причитает – «Мой сын! Мой сын!» Звучат и проклятия: «Пусть Аллах накажет виновных такой же болью как моей!» Из группы людей, столпившихся вокруг нее, а также стоящих поодаль слышатся одобрения – «Аминь! Алахума аминь!»
Женщину тщетно пытаются успокоить. Ее обнимает стоящая рядом молодая девушка. Крики прекращаются. И девушка, и женщина негромко плачут. «Там мой сын!», — всхлипывает женщина.
Погода жаркая. Кто-то подвозит на машине воду, мороженое и раздает людям.
К самим пострадавшим внутрь не пропускают. Врачи снуют туда-сюда, не хотят ничего комментировать, шикают на диктофон, произносят только: «Делаем, что можем». В принципе, что они они могут еще сказать?
Легко раненные сами выходят к родным на улицу. Так поступил и Шамиль, внук Зубаира Мустафаева. Мать держит Шамиля за талию и, уткнувшись в его плечо, негромко плачет. Шамиль ее утешает: «Там в соседней палате мальчик без ног лежит».
Страшно то, что мы к этому привыкаем
В общественном транспорте, в такси, в кафе – ощущение, что везде, где скапливаются больше два и более человека только и разговоры, что о теракте. Взрывы, убийства, спецоперации… По сравнению с недавним терактом все это меркнет. Да и давно не было в Дагестане подобного инцидента. Последний был в сентябре прошлого года (пострадало более 60 человек).
В Махачкале людей призывают сдать кровь для пострадавших. Правительство обещало компенсации семьям погибшим.
Дагестанские блогеры по разному отреагировали на последний теракт. Кто-то вспомнил, что в Махачкале никак не установят систему видеонаблюдения «Безопасный город», кто-то упрекнул спецслужбы в том, что они знали о смертниках, но не смогли поймать их.
Как бы то ни было, но почти все заканчивают свои рассуждения с уже почти укоренившимся здесь штампом – что-то вроде «страшно не потому, что взрывают, а потому что все привыкли к этому».
Но сводки – военные…
Следователи уже официально озвучили имена предполагаемых организаторов и непосредственных исполнителей теракта. Всем им не больше 24 лет и все они входили в бандгруппу, условно названной «махачкалинская». Кроме теракта молодым членам незаконной вооруженной группы инкриминируются вымогательства, покушения на полицейских, обстрел магазинов, где торгуют спиртным.
На срочном заседании Координационного совещания по обеспечению правопорядка в Дагестане глава республики Магомедсалам Магомедов потребовал от силовиков ужесточить всю работу – и оперативно-розыскную, и профилактическую: «Я считаю, что надо ещё более усилить проведение контртеррористических операций и адресных, оперативно-боевых, я бы сказал, репрессивно-карательных мероприятий. Наш ответ должен быть адекватным и люди должны это знать. Я уверен, что те, кто сотворил этих самоубийц, те, кто организовал этот теракт, понесут заслуженное наказание. Надо сделать все, чтобы полностью ликвидировать эту нечисть на территории нашей республики. Другого языка они не понимают».
Но, по убеждению Магомедова, озвученному им в интервью газете «Известия», в Дагестане не идет гражданская война, это все СМИ наговаривают.
Но те, кто в эти дни стоит перед больницами, где лежат их покалеченные родственники, думают, кажется, иначе.
