В настоящее время в израильских тюрьмах находятся более 4500 палестинских заключенных, свыше 300 из них — под административным арестом. Объявленная Аднаном голодовка, которая в конце концов привлекла внимание международных СМИ и вызвала проявления солидарности по всему миру, вдохновила начать голодовку и других узников, подвергающихся административному задержанию. Хана Шаляби отказывалась от еды в течение 43 дней, прежде чем была освобождена и выслана из своей деревни на Западном берегу в сектор Газа. Еще пять человек находятся сейчас в больнице тюрьмы «Рамле», среди них — Биляль Тиаб и Таер Халале, не евшие уже 52 дня.
В феврале, после двух с лишним месяцев голодовки, адвокат Аднана добился соглашения с израильскими властями, в соответствии с которым он был выпущен на свободу 17 апреля. По случайному совпадению его освобождение пришлось на отмечаемый палестинцами ежегодно День заключенных, в который в этом году 1600 узников объявили бессрочную голодовку.
Акция Аднана стала катализатором нынешнего массового движения, уверен директор правозащитной организации Addameer из Рамаллы Захар Фрэнсис. «Я определенно считаю, что успешная голодовка Хадера Аднана и его освобождение были главной вдохновляющей силой для 1600 заключенных, проводящих сейчас эту акцию, которая продолжает то, что было начато в сентябре 2011 года», — говорит он.
Встретившийся сначала в Аррабехе с семьями заключенных, семеро из которых отбывают пожизненное заключение, а затем, наконец, и со своей семьей Хадер Аднан дал интервью телеканалу «Аль-Джазира».
— Вы пережили чрезвычайно трудный период своей жизни, и несколько месяцев находились в разлуке со своей семьей. Почему вы сначала навестили семьи других заключенных, а потом отправились к своей собственной, и каково это – снова оказаться на свободе?
— Каждый день для нас — День заключенных, с его особым символизмом. Я отправился к семьям заключенных, прежде чем к своей, в знак признательности за их поддержку во время моего заключения и из уважения к их непреходящей боли от того, что близкие находятся за решетками израильской оккупации.
Моя свобода неполная из-за тех заключенных, которые остались там. Мы приветствуем всех заключенных; Лину Джарбуни [дольше всех находящуюся в неволе женщину], шейха Ахмада Хаджа [самого старого из объявивших голодовку заключенных], Омара Абу Шалалаха, Джафара Эззедина Хасана Сафади, и, конечно, Таера Халале и Биляля Тиаба.
Я навестил мать Биляля Тиаба в [соседней деревне] Куфр Рай и передал ей его послание стойкости и решимости продолжать голодовку.
— После 66 дней отказа от пищи вы 53 дня восстанавливались. Улучшилось ли обращение с вами израильтян в тюрьме после того, как вы окончили голодовку?
— Нет, совершенно не улучшилось. До последнего дня в тюремной больнице они любыми способами старались унизить меня, например, открывали дверь и смотрели, когда я шел в туалет или в душ.
Во время голодовки они нарочно ели и пили прямо передо мной. Они оскорбляли меня, называли собакой. А один из них сказал мне, что они пока еще ничего «такого» со мной не сделали. Манеры у них совершенно бессовестные.
Они пытались спровоцировать меня, повторяя, что жена мне изменяет, и что мои дочери на самом деле мне не родные. А что еще они могли сделать? Они запретили СМИ освещать мое дело – это доказательство того, что они боятся правды.
Даже после того, как я закончил голодовку, когда меня перевозили из больницы в тюрьме Сафад в больницу в Рамле, это делалось так, чтобы никто не мог меня увидеть.
Меня похитили и вывезли через внутренний гараж. Моя апелляция рассматривалась в больничной столовой! Неужели Израиль настолько боится показать миру свое истинное лицо?
— Где вы черпали стойкость и силу, чтобы продолжать голодовку, особенно после трех посещений вашей семьи?
— Не знаю, как я это сделал. Вся сила исходит от Бога, и начиная голодовку, я знал, что она закончится свободой или смертью … иногда я и сам удивляюсь!
Израиль выдал разрешение моей семье навестить меня не по доброте душевной – они надеялись, что встреча с родными заставит меня снова принимать пищу. Они добились противоположного эффекта, у меня только прибавилось решимости противостоять моим тюремщикам.
Я провел много бессонных ночей из-за боли, которую чувствовало мое тело. Однако счастье моей семьи, счастье моего народа, и счастье свободных людей во всем мире заставляли меня забыть о боли на протяжении всей голодовки.
— Тысяча шестьсот палестинских заключенных третий день ведут бессрочную голодовку в израильских тюрьмах, требуя улучшения условий содержания, в том числе права на свидания с родственниками и права на получение семейных фотографий. Удастся ли с помощью этой тактики распространить народное движение сопротивления за пределами тюремных стен, среди палестинцев?
— Моя позиция всегда будет с заключенными, неважно, нахожусь я рядом с ними или нет. В секторе Газа, на Западном берегу, на территориях 48-го года или в изгнании — каждый палестинец будет чувствовать единство.
Мы все дети одной и той же борьбы, один народ, живущий под одной и той же оккупацией. Я видел так много поддержки от наших родных в Палестине1948 года, от палестинских врачей и медсестер, палестинцев в Хайфе, школьниц из Назарета, написавших сочинение обо мне… Я никогда не забуду их любовь.
Нынешняя массовая голодовка — это сигнал для всех угнетенных и слабых во всем мире, а не только для палестинцев. Это послание всем страдающим от гнета и несправедливости. Даст Бог, этот метод окажется успешным, и позволит заключенным добиться своих прав.
Я прошу Бога пробудить совесть свободных людей во всем мире. Я благодарю их всех, особенно в Ирландии, потому что они поддержали мою голодовку. Я прошу их проявить солидарность со всеми голодающими палестинскими заключенными в прошлом, настоящем и будущем, с нашим замученным и угнетенным народом, который днем и ночью живет под несправедливостью оккупации.
— Как палестинский заключенный, выдержавший самую длительную голодовку, вы стали символом не только стойкости палестинцев, но и сопротивления других угнетенных народов.
— Пребывание в больнице [Меир Зива] в Сафаде, в оккупированной до раздела Палестине, напомнило мне о святости и славе этой земли. Близость к сопротивляющимся странам Ливану и Сирии, все это придало мне дополнительный стимул, чтобы бросить вызов израильским тюремным властям, которые я не признаю.
Я не внес никакого особо ценного вклада в борьбу палестинцев. Я работаю в пекарне и продаю заатар (майоран сирийский), и буду заниматься этим и дальше, чтобы напомнить всем палестинцам, что их корни глубоко в этой земле, среди оливковых деревьев и заатара.
