По обыкновению, в начале каждой лекции я спрашиваю „студентов“ о том, какие клише, связанные с исламом, им известны. «Студенты», или вернее даже будет назвать их старомодным словосочетанием «вольные слушатели», как правило, люди разных возрастов, полов, социальных положений и познаний об исламе.
«Насилие в семье», — говорит один. «Браки по принуждению», — выпаливает другая. «Женское обрезание»,- кричит третий. И так далее по кругу. Каждый называет какое-нибудь жуткое словосочетание, услышанное по телевизору в очередном репортаже об «убийстве чести», совершенном, само собой разумеется, каким-нибудь европейским мусульманином. Или прочитанное под картинкой в глянцевом журнале, где малолетняя девочка добивается развода с престарелым мужем, обратившись в шариатский суд.
Вскоре этот «поиск» мусульманских клише переходит в занимательную игру, в которой я старательно подбадриваю своих «студентов». «Ну же, -говорю я, — разве вы не читаете газет? Как насчет обделения женщин в вопросах наследства? И неужели вы ничего не слышали о том, что мусульманские женщины должны во всем повиноваться своим мужьям? Ведь не может же быть такого, чтобы никто из вас не видел женщину в бурке? Этих странных, таинственных, зловещих женщин, которых наверняка побивают и закутывают в покрывала мужья, не разрешая открывать лица даже под угрозой штрафа в 240 долларов?»
Затем мы шаг за шагом разбираем все эти закоренелые не только в европейских мозгах клише.
Иногда приходят мусульмане. Женщин обыкновенно больше, но и мужчины-мусульмане встречаются. Так на одной из лекций, посвященной мусульманским предписаниям в одежде, появился египтянин лет пятидесяти. Его жена, обращенная австрийка, активно посещала все лекции и вытащила на очередной доклад и его. К началу «урока» выяснилось, что один из заявленных на тот вечер слушателей, не пришел. «Не беда, -с самодовольной улыбкой заявил египтянин, оказавшийся в тот вечер в гордом одиночестве среди двенадцати женщин, — ведь я и так за двоих».
— Это почему же, — захотела узнать молодая аборигенка с выкрашенными в пурпурный цвет дредами. «Потому что в исламе один мужчина считается за двоих женщин», — невозмутимо отвечает мой брат-мусульманин. Собравшиеся женщины недовольно загалдели, а я попыталась спасти ситуацию, заметив, что в таком случае ему придется дважды заплатить в кассу Фольксхохшуле. «Дать вам формуляр для двойного гонорара?» — спрашиваю вежливо, но и совершенно серьезно. Он, кажется, обиделся: «Почему это я должен дважды платить за привилегию, дарованную мне самим Богом?» Я не стала продолжать дискуссию, предложив ему обсудить вопросы привилегий на следующей лекции, посвященной как раз половому разделению прав и обязанностей в исламе.
На одной из лекций местный житель, регулярно посещающий мои лекции, спросил, почему в Коране сказано, что женщины и собаки не смогут попасть в рай? Я удивилась, хотя за пару лет своих выступлений в немецкоязычных странах слышала много такого, что удивляться пора бы и разучиться.
— Вы уверены, что в Коране так прямо и написано?- задала я встречный вопрос.
— Да, — отвечает. — Уверен. Я сам читал.
Я уж подумала, не следует ли мне на этом месте растеряться, поскольку раз уж человек сам читал, то тут и аргументы все вроде излишни. Но решила чуть-чуть подождать.
— Ну, я такого в Коране не читала, — отвечаю. — Более того, я утверждаю, что такого в Коране нет и не может быть.
Договорились, что австриец принесет на следующую лекцию свой экземпляр Корана. Забегая вперед, скажу, что на следующей лекции ни австрийца, ни тем более упомянутого им «Корана» не было, как и на третьей, четвертой или какой бы то ни было. Правда, перед тем, как он исчез навеки, я все-таки постаралась объяснить ему, что мы, женщины и собаки, вполне можем рассчитывать на райские кущи, если только речь не идет об особо злых из нас.
Однажды Карин, одна из посетительниц лекций, австрийка лет пятидесяти, недавно принявшая ислам, спросила, можно ли ей купаться в бассейне. «Врач прописал мне курс водной гимнастики, но мои подруги уверяют, что мусульманкам нельзя купаться в бассейне». Я спросила, а разрешают ли ей ее подруги купаться в открытом море или хотя бы в домашней ванне. И с каких это пор «подруги» наделены правом выдавать фетвы? Как выяснилось, строгие подруги австрийки, обратившиеся в ислам на несколько лет раньше моей слушательницы, уверяли Карин в том, что мусульманка, посещающая бассейн, как и мусульманка, играющая на музыкальном инструменте, неминуемо попадет в ад. А бедная Карин, тридцать лет отсидевшая со скрипкой в одном из венских оркестров, и заработавшая при этом кривую болезненную спину, из-за чего и рекомендованы ей групповые водные занятия, мучается совестью и сознанием своей «мусульманской неполноценности». Очередной пример того, насколько иногда сами мусульмане усложняют себе жизнь, придумывая несуществующие проблемы и мужественно бросая все свои силы и энергию на борьбу с ними.
Не знаю, удалось ли мне убедить Карин в том, что здоровье ее спины важнее, чем пересуды подруг. Я просто посоветовала ей почаще вспоминать, что на самом деле означает формула, которую она, как мусульманка, произносит помногу раз на дню. «Бисмиллахи Рахмани Рахим».
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного.
Майнат Абдулаева, публицист.
