Опий в студию!
Я много лет проработал в отделе расследований. А журналист-расследователь сродни оперу в том смысле, что опыт у них схожий. Так вот, могу сказать, что такие обстоятельства — верный признак, что дело нечистое. Потому как, если его ждали, значит, знали, что при нем обнаружится наркота. В таком случае, чего проще, дать сигнал таможенникам и найти зелье в рамках обычной процедуры досмотра? А раз такой сигнал не поступил, значит, встречающие знали, что таможенники опия при Ахметшине найти не смогут. По простой причине — у него на тот момент наркотика не было.
Итак, опий появился в пространстве между таможней и оперативниками ФСБ, задержавших и обыскавших Ахметшина.
Уже известно, что наркотик нашли у него не сразу. Фанзиль выходил из отделения милиции в соседнее помещение читать намаз, оставляя рюкзак под присмотром оперативников. И только после этого были приглашены понятые, и в кармане рюкзака был обнаружен наркотик.
Все это выглядит очень сомнительно.
Если не подло.
Предупреждение – мать порядка
В Сомали Ахметшин ездил с гуманитарной акцией. Он организовал сбор средств в Башкирии для детей этой страны, которая мало того, что забыла вообще какова она жизнь без войны, так еще и пострадала прошлым летом от засухи. Собрав 60 000 долларов(Запомните эту сумму!), Ахметшин положил их на счета турецкого благотворительного фонда IHH, давно работающего в Сомали, и с группой турецких врачей вылетел в лагеря сомалийских беженцев, чтобы проконтролировать, как распределяются эти деньги.
Любопытно, что когда он только собирал средства, ему передали, что республиканское УФСБ «выражает озабоченность его деятельностью». И рекомендовали — «не высовываться».
А теперь внимание: официальное исламское духовенство в лице духовного управления мусульман центральной части России, которым руководит Талгат Таджуддин, тоже было недовольно его активностью. И на вопрос мусульман — можно ли сдавать деньги для голодающих сомалийцев? — этот странный муфтий категорично высказался, «нет, эти деньги попадут в карман ворам».
Еще одна любопытная деталь: через две недели после ареста Ахметшина к обвинению в хранении и транспортировки наркотиков добавилось еще и обвинение в экстремизме. Нашлись даже некие свидетели, которым в свое время он давал диски с чем-то «радикально-исламско-фундаменталистским».
Тут вообще с логикой проблемы. Исламский радикализм и 1,5 грамма опия – вещи плохо сочетаемые, тут что-то одно должно быть: либо борьба за религиозные идеалы во всей их полноте, либо красивые сны под кайфом. В одном флаконе это бывает лишь в том случае, когда делом занимаются полуграмотные оперативники, у которых логика проста — чем больше составов преступления, тем лучше.
Если отпадет одно, останется другое. Какая разница за что сидеть?
Муфтий в законе
Все обстоятельства, при которых арестован Ахметшин, делают обвинение не то чтоб совсем невозможным, но очень сомнительным. А если говорить без обиняков – все это выглядит как провокация.
Однако, если кому-то потребовалось устранить Ахметшина, то должна быть причина для этого. И этот мотив тоже неплохо прослеживается: Ахметшин собирал пожертвования, которые, не будь его, попали бы в карман муфтия Талгата Таджутдина, у которого в каждой мечети стоит ящик для сбора средств «на благотворительность». Понятно, мимо «ящиков Талгата» просвистело $60 000 и чем это не мотив преступления?
Фанзиль Ахметшин раздает гуманитарный рис сомалийским беженцам в лагере Даадаб
Разница между благотворительностью Ахметшина и Таджутдина в том, что первый выложил в открытый доступ отчет, как и на что он потратил собранные деньги. А второй никогда публично за пожертвования не отчитывается, и на что он их расходует, можно только догадываться.
Еще между ними разница в том, что Ахметшин считается лидером мусульманской молодежи Башкирии и к нему (как и ко всему с приставкой мусульманское), весьма нервно присматриваются спецслужбы. А Таджутдин руководит официальным ДУМом, обласкан руководством Русской православной церкви и рука об руку со спецслужбами борется со всякими ваххабизмами, салафизмами, экстремизмами и прочими измами.
Последнее означает, что он является своего рода экспертом, подсказывающим эфэсбешным операм, кого тут пора сажать, а кто может еще походить на свободе.
В принципе, этим Талгат ничем не отличается от подавляющего большинства российских муфтиев, которые по просьбе чекистов и «правильные» заключения составят, и на неблагонадежных укажут, не забывая добавлять в эти списки личных противников.
Все, что идет мимо кармана муфтия — казнокрадство
Итак, у меня есть версия — муфтий Талгат Таджутдин обнаружив, что Ахметшин отвел финансовый ручеек в сторону от пожертвований, идущих в его карман, решил проблему, извините, радикально: попросил республиканских чекистов разобраться с «гадом». Чекисты рады были бы закатать Ахметшина в асфальт за терроризм-экстремизм, (обвинить, например, что под прикрытием сомалийских сирот он помогает Аль-Каиде), но соответствующего материала на него у них под рукой не было. Однако, не отказывать же уважаемому человеку (а фактически партнеру, ну, или агенту) по такой смехотворной причине?
Так и появился в рюкзаке Ахметшина опий, — просто как повод «закрыть» его. Но топорно выполненная провокация могла и не пройти через суд, зато у чекистов появилось время поработать с агентурой и подобрать свидетелей для экстремистского обвинения.
Это обычная практика. По этой несложной схеме у нас давно превентивно зачищают общественно-политическое пространство от «сомнительного» элемента и это распространяется не только на мусульман, но и на «леваков», и на русских националистов, и на экологов, и на либералов.
Этот случай отличается от общего потока тем, что «сомнительным» Ахметшина сделали взгляды Талгата Таджутдина на пожертвования: «Все что идет мимо моих ящиков в мечетях – попадает в руки ворам». Тут уж не важно, что Ахметшин работал на порядок прозрачнее муфтия — конкуренция вещь жестокая.
А подлость — вещь мстительная.
Продолжение следует.
Орхан Джемаль, спецкор газеты «Известия» — специально для WordYou
