В первое десятилетие новой России «федеральный» дискурс присутствовал в актуальной повестке. Региональная политика и разделенный суверенитет, отношения между центром и субъектами федерации, межбюджетные отношения были предметом дискуссий и серьёзных политических баталий.
И общество только выигрывало от этого. Шло осмысление роли регионов, глубинки в становлении российской государственности, её нового облика. Новая страна обретала новые черты, но наполнить его полноценным содержанием, увы, не получилось.
Еще в 2003 году «парад суверенитетов» сменился «парадом объединений», вслед за национальными округами стали поговаривать о присоединении ряда республик к более «сильным» краям. Но в первый же год президентства Медведева процесс застопорился и, даже, немного пошел вспять. В объединенных субъектах бывшие округа получили «особый статус», став новой административно-территориальной единицей, не обозначенной в Конституции. Как, впрочем, не упомянут в Конституции и феномен федеральных округов.
От Прохорова до Жириновского
Политиков-унитаристов, а их абсолютное большинство, в российском федерализме коробит существование именно национальных республик. Традиционному противнику всего национального Жириновскому — вторит креативный класс Прохорова, чьи слова об экономической нецелесообразности существования национальных республик прогремели на всю Россию.
При этом даже большие авторитеты в экономических институтах РАН отмечают, что и по сей день, нет системного научного исследования, которое бы обосновывало унитарную модель как оптимальную. Но кого это волнует. Популизм особо не вникает в такие «тонкости».
Нужно отметить, что идеальная унитарная модель Жириновского, когда из Москвы за один день меняют всех губернаторов и знают, сколько гвоздей нужно Владивостоку, не существует в природе. Часто приводят в пример КНР, Францию или другие европейские страны, как успешный централизм. Но и здесь всё не так однозначно.
В Китае идет процесс децентрализации бюджетной системы и делегирования полномочий вниз, существует принцип «одно государство – две системы». Разработаны проекты реальной федерализации страны.
Страны Евросоюза взяли на вооружение принцип субсидарности и разделенного суверенитета, в рамках которых центральные органы власти играют гораздо меньшую роль, чем в России.
В Испании, Италии, Японии, в Великобритании существуют вполне самостоятельные региональные правительства.
От Ленина до Медведева
Вспоминают о федерализме лишь при острой необходимости, видя в ней источник, прежде всего, социально-экономического развития страны. Так, в сентябре на встрече с членами СФ премьер Медведев, заявил о том, что «пора переходить к тому, чтобы регионы сами определяли, что они хотят забрать от федерального центра при соответствующем финансировании». Кроме того, он предложил вернуться к прежней практике оформления договоров при распределении полномочий между центром и регионами.
Вообще надо сказать, Медведев в вопросе развития федеративных отношений весьма эволюционировал. От невозможности возвращения к выборам глав регионов, концепции развития 20 городских агломераций взамен 83 регионов, он пришел ровно к противоположному. Значит, жизнь внесла свои коррективы.
Главный ненавистник империализма во всех его проявлениях – Ленин, тоже в своё время резко поменял свои взгляды на федерализм. В течение десяти лет, от отрицания федерации он и вовсе пришел к пониманию необходимости для страны конфедеративного строя. Но с этим пониманием и ушел…
Формально на свет появилось союзное государство, на деле реализовался известный сталинский проект автономизации «республик свободных». Но, как мы уже знаем, союз не получился даже «вековым».
И вот на повестке дня в российском общественно-политическом пространстве появилась тема федерализма…Украинского.
Как это было на Украине?
В самой Украине тема федерализма не нова. Еще отцы-основатели Украины по взглядам были убежденными федералистами.
«Рожденное революцией» украинское государство собиралось из осколков бывших империй и без прямого участия большевиков. Недолгое время украинский запад и восток были вместе. Но из-за военной ошибки Сталина-Тухачевского, советская Украина на более чем два десятилетия вновь оказалась без галичан.
Жизнь порознь отложила проблему объединения украинского народа, подвергнув забвенью идею федерации. А в 40-е гг., когда сложились сегодняшние границы Украины, федерация отсутствовала в политическом инструментарии коммунистов. В этом смысле унитарная Украина – это советское наследие.
Заговорили о федеративной форме существования лишь в незалежной Украине. Хотя поднимали этот вопрос далеко не маргиналы.
Можно долго перечислять минусы и плюсы украинского федерализма. Однако в 2014 –м он предстал в новой ипостаси. Для Киева это синоним сепаратизма – так что «Партия регионов» отказалась от этого в своей программе.
Между тем четких проектов федеративного переустройства страны не предложено, но она уже превратилась в инструмент с идеологическим звучанием.
В одночасье стали специалистами
Если судить по риторике российской элиты, ставшей в одночасье убежденными федералистами, их видение государственного устройства Украины также близко к конфедерации.
В этом отношении показательна недавняя передача Петра Толстого, где депутат Марков объяснял депутату Хинштейну, что есть федерация договорная и конституционная (устанавливаемая «сверху» и не предполагающая самоопределение народов).
Хотя Марков то же слегка слукавил, указав на Россию, как на конституционную федерацию. Не всё так просто в истории российского федерализма, часть субъектов входили в федерацию на сугубо договорных началах — Башкортостан, Тыва и Татарстан, теперь еще и Крым.
Между «красными» и «белыми»
Украине настоятельно предлагают перепрыгнуть через две ступени в развитии формы государственного устройства. При этом трудно представить себе жизнеспособность федерации, в которой одна равнозначная часть страны воюет за «красных», а другая часть за «белых».
Трудно убедить Украину быть федеративной, когда сам российский правящий класс не хочет сделать подобное в своей стране.
