— Когда вам впервые пришла в голову мысль о создании журнала? И как вы смогли реализовать этот проект?
— Это может показаться удивительным, но от возникновения идеи до ее реализации прошло менее года. Я был вдохновлен наступлением арабской весны. Революция в арабских странах в первую очередь поставила перед нами вопрос: восстания свергнут диктаторов, но смогут ли они уничтожить мышление диктатуры, которое так глубоко укоренилось в мусульманских странах? Что, если, в конечном итоге, все это приведет к смене одной диктатуры на другую, как это произошло, например, с Ираном или в Пакистане?
Я подумал, что восстаниям на Ближнем Востоке и подобным настроениям в других частях мусульманского мира необходимо интеллектуальное, культурное, философское и творческое сопровождение. И если что-то нужно было сделать, это нужно было делать немедленно, пока дух реформ и революции витал в воздухе.
В тоже время я стал председателем научного общества мыслителей, ученых и художников реформированного Мусульманского Института. Нам нужно было где-то публиковать свои идеи. Казалось естественным создать такой продукт, как МК. «Мусульманский критик» был задуман как культурный и интеллектуальный проект.
— В британском издании «Таймс» вы писали, что хотите «трансформировать отдельные лица в глобальную сеть, использовать капельку критического мышления, которая послужит катализатором позитивных изменений». Как ваш журнал отличается от всех остальных мусульманских изданий в Великобритании и по всему миру?
— Здесь не может быть сравнения. Мы находимся в абсолютно разных плоскостях. Поймите, я не гонюсь за тем, чтобы наш журнал читали все мусульмане. Я бы хотел привести самих мусульман к уровню «Мусульманского критика». Я бы хотел, чтобы они, читая наш журнал, дискутировали друг с другом и обсуждали самые разные идеи на достаточно сложном прагматическом уровне.
В своих путешествиях по миру я увидел, что мусульмане истосковались по настоящей дискуссии и обсуждении вопросов, которые их волнуют, но все еще воспринимаются как табу. Мы должны вытащить их наружу — уйти от традиционной окаменелости мыслей или готовых западных ответов. Только таким образом мы заполним этот пробел, который почти превратился в пропасть.
— Изменения в арабском мире сделали эту задачу более сложной, или, наоборот, облегчили ее?
— Насколько я могу судить, молодые и творческие революционеры в итоге оказались на обочине. Более организованные исламистские организации, а тем более финансово обеспеченные салафиты, спокойно перешли в новую систему, чтобы извлекать выгоду из деятельности более непредвзятых и плюралистических групп. Это был один из моих самых больших страхов, который, к сожалению реализовался.
Я думаю, для того, чтобы урегулировать ситуацию, нужен более организованный и скоординированный подход, основанный на стратегических мыслях. Это не усложнит наши задачи, — мы должны знать, что трудно будет всегда,- однако это, безусловно, сделает их более насущными и актуальными.
— Литературная и культурная составляющая вашего журнала очень сильна. И не уидивтельно, ведь ваш соредактор — Робина Ясина-Кассаба, известный писатель и эссеист. Журнал включает в себя разделы искусства и литературы, а также раздел рецензий. Как вы оцениваете роль искусства в достижении целей издания?
— Культура, искусство и литература занимают центральное место в нашем проекте. Общество не может быть полноценным без культуры, а процветающее и динамичное общество нуждается в живой культуре и искусстве. Мы видим культуру и как источник власти, и как саму власть. Его мягкая сила важна как для самовыражения, так и для влияния на других. Мы стремимся выделить культурные достижения там, где они есть, и стимулировать творчество там, где его нет, а также содействовать более полноценному восприятию того, что значит быть мусульманином в двадцать первом веке.
— Второй выпуск журнала на тему «Идея ислама» был запрещен в Малайзии. Какие вопросы вызвали больше всего споров у политиков и отдельных читателей?
— В целом, реакция была вполне восторженная, хотя, конечно, нашлись и критики. «Мусульманский критик» — это журнал не для тех, кто видит себя защитником «истины» как в мусульманских, так и в западных странах. Откровенно говоря, мы ожидали более резкой реакции от этой категории граждан. Не каждому понравится содержание нашего издания, независимо от того, традиционалист он или салафит. Второй номер журнала был запрещен в Малайзии, потому что духовные малазийские власти не одобрили его содержания. А наш соиздатель Oxford University Press в Пакистане не опубликовал третий выпуск издания на тему «Страх и ненависть» из-за статьи о ношении бороды, опасаясь реакции «джихадистов». Честно говоря, мы не слишком обеспокоены этим, мы и дальше будем говорить все, что должно быть сказано.
— Есть ли в вашем журнале какие-либо рамки, за которые авторам лучше не выходить?
— Безусловно, есть. Мы не потерпим оскорблений и клеветы. Мы не станем публиковать то, что является оскорбительным для нашей религии, или то, что порочит верования других. Для нас справедливы любые вопросы, но они должны быть изучены с точки зрения аргументов и доказательств.
— Недавно была опубликована ваша последняя книга «Мухаммад: Самое важное». Планируете ли вы написание новых книг?
— Конечно, ведь я – писатель! Сейчас я работаю над «Историей Мекки» для издательства Bloomsbury. У меня есть еще пару задумок, прежде чем я положу ручку и вернусь к своему Создателю.
