Саид Гафуров, востоковед, научный руководитель Института прикладного востоковедения и африканистики:
— На мой взгляд, институт востоковедения и исламоведения РАН не выполняет задачи, которые перед ней поставлены. Фактически академия превратилась в место, куда уходят заслуженные отставные политики, востоковеды, работавшие ранее в прикладной сфере. Это что-то вроде почетной отставки для них. Но реальной задачи, которую мы ожидаем от российской арабистики (востоковедения, исламоведения), – они не выполняют, не соответствуют стандартам и не являются актуальными. Кроме того, те документы, которые выпускают эти специалисты, – поверхностные, в них нет глубокого анализа. Поэтому, я считаю, что ничего страшного реформа РАН в себе не несет, по крайней мере, в этой области. Организация не достаточно эффективная и, конечно же, уже нужно что-то новое. А раз сегодня никто не может вдохнуть новую жизнь в институты востоковедения и исламоведения – значит, настало время действительно проводить реформы. Хотя говорить о ней еще рано, поскольку многие решения не приняты и большинство вопросов не обсуждены.
Наима Нефляшева, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН:
– Я считаю, что реформа в РАН катастрофически отразится на всех отраслях науки, особенно на региональном уровне. В том числе и на исламоведческие центры в регионах страны. Я думаю, что именно светское исламоведение, которое сосредоточено в регионах, потеряет свои важнейшие актуальные функции. Оно и так с большим трудом вышло из кризиса, (или даже, скорее, еще продолжает выходить), и наращивает сейчас свою методологию и источниковую базы. И в случае принятие реформы – все это будет потеряно. Вот в этом, я считаю, и заключается одна из немногих проблем принятия этой реформы. Кстати, если будет утрачен этот важный сегмент, радикализация ислама будет нарастать и прежде всего на Северном Кавказе и чуть в меньшей степени в Татарстане.
Гумер Исаев, руководитель профиля подготовки «История и культура ислама», старший преподаватель кафедры теории и методики преподавания искусств и гуманитарных наук:
– Сейчас трудно говорить о последствиях, для начала нужно посмотреть, как будет проходить реформа в стране, какие действия будут предприняты в ее рамках. Судьба исламоведения в России – вопрос принципиальный, особенно в ключе финансирования этого процесса и придания ему нового движения, энергии. Очевидно, что отечественное исламоведение в первую очередь нуждается в этой подпитке. И еще в притоке новых кадров.
Я вижу необходимость делать востребованной и более прикладной эту науку. Но каким образом? Проводившиеся в последнее время реформы в системе образования говорят нам о том, что многие вещи вообще лучше не делать. Либо же их делать в совершенно ином ключе. Сейчас мы находимся на новом этапе, постсоветская система образования давно уже требует изменений и реформ, но, к сожалению, этими вещами сегодня занимаются чиновники, а не ученые.
Александр Демченко, эксперт Института востоковедения РАН:
– Тут можно выделить два аспекта. Первый касается в целом работы Академии наук после проведения реформы. Скажем так, если Академия наук ослабит или потеряет контроль над своей финансовой деятельностью или другими «жизненно необходимыми» отраслями, которые могут перейти в компетенцию агентства, то это серьезно осложнит работу научного учреждения.
Второй момент — это то, что касается востоковедения и исламоведения. В настоящее время в рамках Академии наук они числятся как отдельное направление работы. Но неизвестно, как в дальнейшем к этому отнесется министерство образования. Будут ли они признаваться и далее отдельной отраслью? Или же чиновники посчитают востоковедение и исламоведение, скажем, частью науки политологии? Вот если ведомство действительно пойдет по этому пути – это принесет колоссальный вред. Но говорить об этом еще рано, поскольку итогов реформы никто еще пока не знает.
