Влияние этих событий будет ощущаться далеко за пределами Египта, стоящего перед выбором между продолжением непростого перехода к демократии, и принятием курса на насилие и хаос по всему региону.
Со времен обретения независимости от западного колониализма в 1950-х и 1960-х годах, арабы страдали от десятилетий жестких диктатур. Арабские государства умудрялись оправдывать свои преступления различными доводами. Некоторые из них были пан-национальными, и использовали предлог противостояния Израилю и призывы к освобождению Палестины, другие — националистическими, с претензиями на сохранение национального единства страны.
Международная обстановка позволяла этим государствам продолжать свою тираническую политику, благодаря сложившемуся во время холодной войны равновесию власти, или потому что Запад предпочитал стабильность свободе. Тем временем арабский мир оставался под властью деспотов – в большинстве своем из военной среды. Они использовали репрессии, пытки и изгнания. Они образовали альянсы с деловыми интересами, извлекавшими выгоду из отсутствия прозрачности и отчетности, порождая «государство в государстве», которое разоряло общественные службы и доминировало в политической и общественной жизни.
«Арабскую весну» вновь сменило «государство в государстве»
«Арабскую весну», начавшуюся в 2010 году, двигала образованная молодежь, имевшая связи с внешним миром. Они имели представление о либеральной политике, почерпнутое из социальных сетей. Они использовали инновационные средства для распространения информации и создания сети активистов. Эти методы выражения и стратегии перемен застали врасплох «государство в государстве». Стареющие системы в Тунисе и Египте быстро рухнули, и начался процесс перехода к демократическим институтам. Состоялись парламентские выборы и были назначены переходные структуры.
В результате в этих странах началась борьба за власть. Это был сложный процесс. Различные политические силы были десятилетиями отстранены от участия в политической жизни. Теперь им надлежало вступить в диалог для достижения социального и политического договора, который заложил бы основы для будущего свободного, достойного и мирного политического сосуществования.
Между тем, в частности, в Египте, «государство в государстве», представленное армией, органами безопасности и судебным аппаратом, — в союзе с крупным бизнесом, начало восстанавливаться. «Арабская весна» была не столь радикальной, как французская или иранская революции. Она не вырвала глубоко вросшие корни государства. Вместо этого она довольствовалась заменой верхушки пирамиды вновь избранными, но неопытными лидерами. После периода потрясений «государство в государстве» смогло вновь вздохнуть свободно, и принялось изображать переход к демократии как полный провал. Рядовые граждане были возмущены ухудшением социальных служб и устали от политических кризисов, подпитываемых дозами дезинформации. Результатом стал военный переворот, имевший политическое прикрытие и поддержку со стороны целых слоев населения, а также региональных государств, затронутых «Арабской весной».
Успех «исламистов» ослабил позиции «джихадистов»
Реформистский политический ислам, извлекший, как считается, наибольшую выгоду из «Арабской весны», смог сделать большие успехи за последние три года. Имея дело с деспотическими режимами, исламисты раскололись в середине прошлого века на две части. Одна из них видела необходимость мирного и эволюционного изменения политической реальности. Вторая считала необходимыми фундаментальные изменения, которые могут произойти только через решительную конфронтацию и применение силы. «Братья-мусульмане» приняли первый подход, создав то, что называют политическим исламом. Другие организации выбрали второй, основав джихадистские вооруженные движения, кульминацией которых стало появление «Аль-Каиды».
«Арабская весна» подтвердила, что мирные перемены возможны, и усилила таким образом видение политического ислама. Ее влияние не ограничивается рамками «Братства», включая салафитское направление в Тунисе, Египте, Йемене и Ливии, которое ставило прежде под сомнение демократический путь. Это ослабило позицию джихадистов, подтолкнув их лидера Аймана аль-Завахири к нападкам на демократические преобразования. Завахири сегодня радуется, наблюдая за переворотом против конституционной законности в Египте.
Раздолье для тех, кто верит в насилие
Арабские массы видят сейчас кровавое насилие, которое творят военные над мирными демонстрантами в Египте, самом стратегически важном арабском государстве. Между тем, администрация США размышляет вслух, является ли случившееся переворотом или нет. Столь же неясные заявления исходят от других западных стран, приравнивающих жертву к палачу.
Многие в арабском мире чувствуют себя сейчас обманутыми. Это очень опасно. Арабы не могут больше подчиняться полицейскому государству. Что же касается тех, кто верит в вооруженное насилие, регион прекрасно отвечает теперь их нуждам. Продолжающаяся вооруженная борьба в Сирии, межрелигиозные столкновения в Ираке, напряженность в Ливане, кризисы безопасности в Судане и Сомали, и распространение оружия в Ливии и Египте – все это вместе взятое предоставляет идеальные возможности для создания широкой трансграничной зоны хаоса и насилия.
Два пути
Сегодня у нас есть два выбора. Первый — обречь будущие поколения на кровавые конфликты, в которых убийца не будет знать, почему он убивает. Этот хаос коснется всех стран в регионе и за его пределами, достигнет Европы и повлияет на интересы США.
Второй вариант — смело и решительно восстановить процесс демократических преобразований в Египте, обуздать «государство в государстве» и его постоянные попытки вернуться к прошлому. Это требует полного политического участия различных сил. Все, кого это действительно волнует, должны одобрить второй вариант, пока не стало слишком поздно.
Вадах Ханфар, бывший генеральный директор телеканала «Аль-Джазира». Английский вариант статьи опубликован на сайте theguardian.com
