— Расул, что это вдруг вас сподвигнуло выступить на защиту прямых выборов? Или вы и раньше выступали против кабинетного назначения?
— Я всегда выступал за всенародные выборы. Еще тогда, когда их после Беслана отменили. Но сейчас другая ситуация: вернули всеобщее право избирать себе главу, но отдельные регионы этого права лишают. Это все равно, что сначала отменить крепостное право во всех губерниях, а потом в некоторых вернуть. Это, мягко говоря, немножко обидно.
Есть и другой момент. Я эксперт в области правопорядка. Правопорядок — это уровень взаимного доверия граждан и власти — субъектов правового поля. И когда этого доверия нет, начинаются проблемы и с правопорядком, и экономикой, и проч.
А доверие формируется путем прямых, честных, всеобщих выборов. А если не доверяют народу, то народ не доверяет власти.
Народ не давал депутатам полномочий выбора главы республики
— Вопрос не в том, что это кому-то нравится или не нравится. Проблема тут чисто юридическая. Страна легко приняла отмену прямых выборов, а теперь, когда их вернули, но не всем – есть ли смысл возражать?
— Тогда нигде не было всеобщих выборов.
Тогда даже депутаты не выбирали кандидата — просто утверждали одну представленную кандидатуру. Потом утвердили всеобщие выборы, но с муниципальным фильтром. А потом придумали этот закон, по которому регионам дают право самим определиться, как им выбирать главу.
Но если говорить о Дагестане, наше Народное собрание в нынешнем составе не имеет право принимать такое решение, потому что их избрали в марте 2011 года, на тот момент не было возможности избирать ни у депутатов, ни у граждан, и мы никак не могли им передавать полномочия выбирать главу региона. Проще говоря, я вам разрешил водить машину, но не давал права продать эту машину.
Да, они могут принять закон, который позволяет местному парламенту избирать главу региона, но это будет относиться только к следующему составу депутатов. Им мы можем передать полномочия избирать главу, а нынешний состав мы такими правами — не наделяли.
Это все незаконно и противоречит Конституции.
Вот такую юридическую оценку можно дать тому, что предлагают сейчас Дагестану.
— Верно ли, что этнический состав населения мешает истинно демократическому процессу выборов?
— Нет, не верно. Демократия — это участие всех в избирательном процессе. Слово «республика» переводится как «общее дело». Мы все: я — адвокат, вы — журналист, он — автолюбитель – можем заниматься общим делом – участвовать в выборах. Это наше общее хозяйство, это наша общая республика. Мы можем агитировать, голосовать, участвовать в формировании нашей власти. В данном случае ничего не зависит от национальности.
Национальность, как субъект избирательного права в РФ, отсутствует. Говорить, что мы друг друга перестреляем из-за национального вопроса, мягко говоря, неправильно. Опыт избирательного процесса в Дагестане это показывает. К примеру, раньше у нас существовали национальные избирательные округа. И тогда произошел такой казус: по Ленинскому округу Махачкалы по аварской квоте прошел кандидат, набравший 2,5 тыс. голосов, а кандидат по лакской квоте получил 26 тыс. голосов (аварцы являются самым многочисленным этносом Дагестана – прим. WordYou.Ru). О чем это говорит? О том, что людям абсолютно без разницы, какой кандидат национальности, они голосуют за того человека, которого хотят видеть во власти. От национального вопроса мы давно ушли.
Даже большинство не может лишь прав меньшинство
— Вас обвиняют в том, что вы действуете в угоду тем политическим силам, которые отодвинул Абдулатипов. То есть, отмена прямых выборах выгодна, прежде всего, нынешнему главе республики – его демократически переназначат. А что выгодно самой республике?
— Чтобы говорить, что всенародные выборы сейчас не нужны, должны быть очень веские основания. Таких оснований я не вижу.
Меня обвиняют в том, что я лью воду на чужую мельницу. Я объясняю: мельницу ставят там, куда течет вода. Знаете, когда построили Курчатовский институт, там сначала нигде не проложили асфальт. Посмотрели через месяц, где ходят сотрудники, где протоптано — и там проложили дорогу. Если есть общественный запрос и этот запрос совпадает с интересами каких-то политических сил, это не означает, что общество в сговоре с политическими силами. У них просто совпадают мнения. С таким же успехом можно сказать, что Компартия РД и несколько общественных организаций в сговоре.
— Если общество требует выборы, наверное, этот вопрос решать надо через референдум?
— Нет. Я считаю, что тут мы затрагиваем еще более глубокие вопросы. Давайте представим, что здесь мы втроем и у нас есть акционерное общество с равными долями. Представим, что вы вдвоем решили лишить меня права голоса, хотя у нас равное имущество и вклад в общее дело. Будет ли это правильным? Я думаю, что нет.
Расул Кадиев организовал движение «Мы - не холопы» и выдвинул аналогичный лозунг
Если два миллиона дагестанцев проголосуют за лишение себя избирательных прав, а один миллион проголосует против, будет ли это законным? Конечно, нет. Это будет несправедливо по отношению к тем, кто хочет участвовать в выборах, это их право, гарантированное Конституцией РФ. Не хочешь участвовать в формировании власти — не участвуй на выборах. Но и не лишай этой возможности других. Не могут два миллиона решать судьбу одного миллиона, не может большинство лишить прав меньшинство. Ставить такие вопросы на референдуме нельзя.
Плечи голову не выбирают
— Скажите, а возможна ли такая ситуация, при которой политики скажут – нет, мы не можем руководить республикой без доверия народа. Мы не хотим даже референдум о доверии, мы хотим только прямые выборы. Вообще такое возможно?
— Я думаю, что возможно со временем. Послушайте доводы властей. Они говорят, что эта мера по назначению временная, через пять лет мы вам дадим право самим выбирать. Но обратите внимание, они говорят о необходимости дать это право, но пока мы ее у вас временно отберем. И это, оказывается, возможно.
Понимаете, когда уровень гражданского самосознания населения такой, что люди спорят о том, нужно им пользоваться своим конституционным правом или нет, это дурдом. И такое общество легко могут лишить всяких прав.
— Может быть, сами дагестанцы не хотят выборы или им по барабану, поскольку они уверены, что все равно руль находится в Кремле, а не в Махачкале. Им это не интересно. Только вот вопрос – почему…
— С одной стороны мы говорим, что гражданское общество в Дагестане — слабое, с другой – твердим об исторически сложивших демократических традициях. 25% населения Дагестана — это молодые люди, которые выросли в совершенно новых условиях. Подавляющее большинство из них имеют высшее образование и высокие социальные требования. Они хотят жить хорошо и требуют себе права, коим является и участие в избирательном процессе.
В этих людях чувствуется стремление к лучшей жизни. И этот нарыв по-разному оформляется. Одни требуют свои права в судах, другие, не получив ничего, уезжают из республики, а третьи – радикализируются. Но то, что этот напор есть, хорошо ощущается. Немалую роль в этом сыграло и государство: должна происходить смена поколений во власти, но мы видим, что на места чиновников, которые десятилетиями сидели в своих креслах, приходят их дети. А тут есть и другие дети, у которых нет пап во власти. Молодые люди научились митинговать, научились пользоваться интернетом и т.д.
И вот приходит Абдулатипов и говорит: вы все должны быть во власти. А на деле выяснилось, что их обманули и не дали обещанного, мол, у них нет опыта работы на госслужбе. А теперь не пускают даже к выборам…
Плечи не могут выбирать голову.
Я как правовед объясняю, что невозможно нарушая конституционный принцип выборности строить правовое поле. И власть, сформированная таким образом, как бы она не называлась, не будет легитимной.
В доме марионетки не говорят о веревочке
— В своих агитациях за прямые выборы вы часто употребляете слово «холопство», мол, дагестанцы – холопы и ничего не могут решать. Это попытка разозлить, унизить, накалить атмосферу?
— Если мы в XXI веке не имеем права избирать, значит, мы недалеко ушли от холопства. Дагестан можно будет называть Лагестаном (лаг — «раб» с аварского). Человека могут лишить прав насильно и добровольно. Если мы сами отказываемся от своего права, значит, добровольно хотим стать рабами. А есть и другие, которые сами не знают, что их лишают прав.
В римском праве есть такой принцип. Если, к примеру, меня кто-то ударил, и я на него подаю в суд, а тот, в свою очередь, докажет, что я в аналогичном случае на другого не подал в суд, мне отказывали в иске. Спрашивают, почему вы действуете избирательно? Если там вы не захотели защитить свои права и честь, значит, и тут не заслуживаете прав. Если мы с вами один раз допустим, чтобы нас превратили в холопов, то ждать того, что через пять лет нам дадут права, глупо.
— И наконец, почему власть боится устраивать прямые выборы именно в кавказских республиках. Неужели кавказцы не доросли до демократии? Или это именно тот регион, который никогда не смоет с себя пятно сепаратизма?
— Это старая московская фобия.
Но такой подход может еще больше усилить сепаратизм. Когда глава региона назначается, а не избирается — это колониальные отношения. А колонии всегда склонны к сепаратизму. Тогда возникает сепаратизм, тогда колонии терять нечего. А когда им дают закон, права и возможность участвовать в общем правовом поле, то они не хотят отделяться.
А почему боятся? Я думаю, этот страх связан с разными мнениями о ситуации на Кавказе. Если вы посмотрите замечательный протокол заседания Общественной палаты РФ о роли общественности в борьбе с экстремизмом и терроризмом, то вы увидите фразу генерала, который там присутствовал. Он говорит о том, что одних и тех же религиозных деятелей на Кавказе ФСБ поддерживает, а МВД — преследует. То есть, государственная власть не имеет единого мнения о том, что здесь происходит.
Почему Чечне дают избирать главу, а Дагестану — нет? Потому что там сомнения нет, что выберут нужного человека, а в Дагестане нет такой уверенности. На мой взгляд, это, все-таки, игра против Рамазана Абдулатипова. Потому что понятно, что если он пойдет на всенародные выборы, то получит большое количество голосов, за ним огромное количество людей. Такой популярности боятся в Москве. Люди, которые там решают, кому быть главой Дагестана, не хотят лишаться этой возможности — решать.
Они хотят, чтобы президент Дагестана зависел от них, а не от дагестанского народа.
При парламентских выборах Абдулатипов может не оказаться даже среди кандидатов на должность главы республики. Значит, в любом случае вопрос будет решаться в Москве.
