Мурад Мусаев, адвокат, доктор юридических наук, управляющий партнер Адвокатского бюро «Мусаев и партнеры»:
— Инициатива, в принципе, неплохая. Но, как это принято в России, у всякого реформаторского начинания, особенно в уголовном процессе, есть «оперативный простор» для злоупотреблений. И они, естественно, будут. Боюсь, что теперь количество дел, в которых признание получают незаконным путем: пытками или угрозами, теперь только увеличится.
Что касается самого закона, то это практически аналог судопроизводства в особом порядке, только в этом случае речь идет о предварительном расследовании. И инициатива, повторюсь, неплохая. Дело в том, что сейчас у дознавателей и следователей в производстве неимоверное количество уголовных дел, и это прямо сказывается на качестве следствия. А эти следователи-дознаватели у нас и так не бог весть какие компетентные, а с такой загрузкой дела они расследуют совсем не эффективно и не качественно.
Сокращенное дознание позволило бы «разгрузить» процесс, но нам приходится исходить из того, с какими правоприменителями мы имеем дело, и наш опыт позволяет опасаться, что могут использоваться «экспресс-дознания» — согласен-согласен, виноват-виноват, иди в тюрьму. А перепроверять их никто не станет, несмотря на то, что эти функции отнесены к компетенции конкретных должностных лиц.
Расул Кадиев, юрист, дагестанский блогер:
— Я бы хотел выделить два момента в этом законе.
Во-первых, если смотреть с точки зрения потерпевших, им такие нормы не выгодны. Ведь выходит, что государство может торговаться из своих меркантильных интересов в ущерб интересам потерпевшей стороны. А потерпевший всегда хочет самого строгого наказания, а тут государство может сократить наказание на половину.
Во-вторых, на мой взгляд, на Северном Кавказе следователи будут стараться не применять эту норму. Потому что здесь у следователей и прокуроров погоны и звезды «набираются» за счет тяжести обвинительного приговора: чем тяжелее статья и чем больше дали срок, тем лучше для их карьеры. Так что упрощенный порядок им не выгоден.
Плюс же закона, который я вижу, – сокращение бумажной волокиты. Что касается пыток, шантажа и прочего, то в законе оговорено, что от упрощенного дознания можно отказаться, тогда следователь не имеет права его применять.
Муса Плиев, адвокат, правозащитник, бывший советник главы республики Ингушетия:
— Я считаю, что этим законом решили фактически легализовать сегодняшнее положение, когда люди дают признательные показания под пытками – и вот весь этот произвол следственных органов решили облечь в правовую форму. Людей пытают и многие пытки доказаны.
Например, в деле о подрыве Невского экспресса показания, которые потом легли в основу обвинительного заключения, выбивались пытками. Но так как в России суд не давал никаких оценок жалобам и не стал проводить проверку, мы обратились в ЕСПЧ. У меня нет сомнений, что Европейский суд признает нарушение. А сколько таких случаев? Далеко идти не надо – вспомните хотя бы казанский ОВД «Дальний».
Сегодня люди в России оказываются беззащитны перед государственным произволом. И этот закон в подобной ситуации – опасен. Учитывая, какой в России низкий уровень доверия к правоохранительным органам и невысокий авторитет судебной власти, подобные инициативы следовало бы сначала выносить на широкое обсуждение.
Анатолий Пчелинцев, адвокат, доктор юридических наук, заместитель президента Гильдии российских адвокатов:
— Я рассматриваю эти законодательные новации положительно, потому что от этого скорость нашего предварительного расследования и дознания существенно возрастет. Ведь дознание у нас осуществляется, главным образом, по делам, которые обычно не представляют какой-то повышенной общественной опасности. А вот предварительное доследование у нас жутко забюрократизировано. Я сейчас представляю интересы гражданина США в Туле, которого обвиняют в даче взятки в размере 3000 рублей — всего-навсего один эпизод, а расследуется уже 6 месяцев.
Конечно, есть страх полицейского произвола, давления на подсудимого — физического или психологического – с целью «выдавить» показания. Но в законе даются и определенные гарантии – его не могут применять по отношению к несовершеннолетнему или иностранцу, не знающему языка и т.д. Кроме того, необходимо обязательно письменное заявление от подсудимого и его защитника.
Другое дело, что не все себе могут позволить адвоката по договору, очень часто бывают адвокаты по назначению, которые, порой, относятся к своим обязанностям формально. Вот здесь кроется некая опасность. Но в целом я рассматриваю это позитивно, ведь в стадии судебного разбирательства уже существует особый порядок, который очень неплохо работает. И на стадии дознания это может сработать. Просто иногда все бывает абсолютно очевидно — и лишний раз допрашивать, проводить очные ставки и так далее — нет необходимости.
