Режиссер Александр Бруньковский и его французский коллега Ив Голуа сняли фильм-воспоминание «Пепел детства». Его можно назвать историей про Освенцим. А можно и историей незамеченности, или историей не сострадания.
И даже историей некой отрешенности человечества от преступления против человечности.
Все зависит от того, какими глазами и с какой памятью вы смотрите на эти кадры.
В фильме нет ужасающих чисел жертв или подробности деяний недочеловеков против человечества. Солженицын точно отметил, что концлагерь необходим именно для понимания природы человека. Вот, в принципе, об этой природе и фильм.
Документальность в нем – лишь прием. А сама кино-притча про людей. Про особенности массового сознания, умеющего спокойно проходить мимо чужой боли.
И еще спокойней ее забывать.
Что труп сделал с человеком?
В основу фильма легли воспоминания бывших узников гетто (из Польши, Франции, России). К фашистам они попали еще детьми, но память хорошо сохранила образы овчарок, которыми их травили ради забавы, экспериментов, которые заставляли биться в бреду, смерть родных.
Они видели, как сотни людей были истреблены не-людьми.
Спустя более полувека создатели фильма попытались выяснить — смогли ли простить фашизм его жертвы. А заодно показать нам всем, как война отражается на психике детей, которые росли под звуки траурного пианино, звучащего перед расстрелом.
Свое детство в фашистском лагере вспоминает известный советский драматург и писатель Александр Гельман. Здесь он потерял мать и брата. Чудом выжил сам, но к нормальной жизни не вернулся. Не потому ли его творчество называют «траурной поэзией»?
«Проведя несколько дней с трупом матери, я еще тогда стал сомневаться в собственной нормальности, – говорит он. – Нормален ли я сейчас? Не думаю. Мы жили среди трупов, ходили по ним и перестали обращать на них внимание. Это более чем ненормально».
Другая героиня долгое время отказывалась вспоминать те события. «Слишком тяжело осознать произошедшее, когда в один момент теряешь родных, саму себя, надежду и веру…в Бога – почему Он позволил страдать стольким людям?».
Со временем ничего не изменилось, только пропала и вера в человека, который так и не сумел извлечь исторические уроки. Иначе как понять, что люди, познавшие Холокост, дают романтические названия («Литой свинец») бомбежкам мирного населения.
Существование настоящего не сильно отличается от прошлого, если взглянуть глазами художника, улавливающего тревожную абсурдность ситуации. Тогда ради чего были все эти жертвы?
От любви до ненависти один шаг. А обратно – шагать и шагать…
«Пепел детства» – это некое необитаемое пространство между «тогда» и «сейчас». Проводя незримую параллель, его создатели сумели озвучить ключевую концепцию словами одного из героев: «Мой сын уже взрослый, но он не хочет задуматься и даже слышать о тех страшных событиях».
Человеческая психика устроена так – никому не хочется переступать эту грань между прошедшей «трагичностью» и существующей «нормальностью», пусть даже в порядке минутной гипотезы.
Люди не хотят помнить и стирают эту генную запись в мозгу человечества. Сегодня мы почти затерли в памяти слово Освенцим. Как, впрочем, и слово любовь. Два важнейших слова были затерты. Несмотря на то, что это и есть код жизни.
Надо помнить – чтобы жить.
И любить – чтобы дальше оставаться человеком.
