Этот гул слышится уже около двух месяцев. Прежде обитатели портового города могли быть уверены, что как бы ни обстояли дела в соседней Хаме или в Идлибе, армия твердо стоит на страже, охраняя их от всех врагов. Теперь этой уверенности больше нет.
Призрак войны стал такой же реальностью в этом оплоте режима, как и в разоренных гражданской войной мятежных суннитских городах на востоке. Снаряды, взрывающиеся почти круглосуточно в близлежащих деревнях, сюда пока еще не долетают. Но страх уже прокрадывается с окраин.
«Мы очень, очень боимся, — рассказала студентка последнего курса университета Любна корреспонденту Guardian. – Так долго режим уверял, что мы тут в полной безопасности. Что с нами ничего не случится. Ничто не может случиться. Но люди уезжают, и умирают. Смерть так близко».
«Волки у порога»
Когда восстание охватило чуть ли не все уголки Сирии, Латакия оставалась далеким и недоступным бастионом, под защитой самых грозных армейских частей и вооруженных формирований. Бизнес еще жив здесь – когда остановился главный двигатель экономики страны Алеппо, давно уже ставшая излюбленным местом отдыха сирийской элиты, Латакия частично закрыла собой эту пробоину.
На побережье расположен дворец президента Башара Асада и виллы многих из его генералов. Раздробленная сирийская оппозиция и призывающие к свержению Асада западные страны часто заявляют, что Латакия станет последним редутом ключевых фигур режима и секты алавитов, представители которой в основном правят страной.
За последние два месяца приток алавитов из окрестных деревень заметно увеличился.
«Волки у порога, — говорит беженец-алавит в приграничном турецком городе Рейханлы. — Даже в Кардахе уже не безопасно».
Кардаха – это родовое поместье семьи Асадов. Здесь похоронен покойный диктатор, создатель бескомпромиссной социальной и военной доктрины Хафез Асад. Поддерживаемый в безукоризненной чистоте мавзолей охраняет почетный караул. Никто никогда и представить себе не мог, что он окажется под угрозой.
Но в 12 км к северу, в горах Джибаль аль-Круд, возвышающихся над Латакией и расположенным чуть южнее Тартусом, повстанцы уже ловят Кардаху в прицел.
Уйти нельзя остаться
Передний край сражения за оплот режима проходит в нескольких километрах под ними. Днем здесь непрестанно кружат самолеты, а с наступлением ночи их сменяют вертолеты, сбрасывающие из открытых дверей в непроглядную темень бочки со взрывчаткой.
Но далеко не все, на кого обрушивается огонь с неба, ищут убежище в Латакии. Некоторые семьи, немногие оставшихся в ставших полем битвы горных деревнях, пытаются пробраться на север, в Турцию. В одной из таких деревень хранительница местной православной церкви провела для корреспондента Observer экскурсию по древнему каменному зданию.
Правда, до объяснений дело не дошло — подойдя медленно к центру церкви, женщина разразилась рыданиями. Соседка-мусульманка попыталась утешить ее, но не смогла. Позже хранительница храма рассказала, что недавно ее лицо промелькнуло в передаче на американском телевидении, и теперь она боится ехать в Латакию.
Месть режима является предметом постоянного страха как тех, кто покинул родные места, так и тех, кто остался дома.
Абу Юсуф и двое его сыновей решили остаться в своей суннитско-христианской деревне. Вместе с ними здесь теперь насчитывается всего лишь 10 семей. Церковь расположена рядом с мечетью, и оба здания повреждены обстрелами.
«Мы надеемся, что все будет хорошо, очень надеемся, — говорит глава семейства, стоя на склоне холма примерно в 20 км от Латакии и прислушиваясь к подхваченным эхом отзвукам битвы. – На все воля Божья. От нас это не зависит».
Война на истощение
Хотя повстанцы находятся уже на пороге Латакии, для продвижения на 20 км к югу им понадобится изрядная доля стратегического планирования, и значительные человеческие ресурсы, которыми не располагает пока состоящая по большей части из сельской бедноты армия.
Наступление в каком-то подобии боевого порядка тоже выходит далеко за пределы возможностей оппозиционных войск – раздробленное командование практически исключает возможность скоординированных действий.
«Это будет не быстро, и это будет не легко», — соглашается один их командиров повстанческого военного совета, не так давно владевший крупными и весьма доходными карьерами в провинции Идлиб, конфискованными в пользу государства. Теперь, по его собственным словам, он такой же нищий, как и сидящий рядом на полу, скрестив ноги, бывший рядовой сирийской армии, покинувший в декабре свой пост в Джиср аль-Шугур, чтобы перейти на сторону повстанцев.
Многие из тех, кто сражается против режима, уверены, что Асад и его окружение всеми силами хотят удержать открытым коридор к Латакии с юго-востока, проходящий через алавитские районы страны мимо Хамы, Хомса – от самого Дамаска.
«Они готовятся к худшему сценарию, — убежден один из повстанцев. — Если алавитам придется совсем туго, они захотят создать собственную страну».
«А ты думаешь, им придется туго? – сомневается другой. Это все протянется еще год. Они возьмут нас измором».
В спор вступает еще один, пытаясь перекричать гул голосов. «Через год мы все тут подохнем. Это слишком долго. Да покарает Всевышний Башара и всю его семью».
Обсуждение боевой операции заглушается общими криками, и похоже, что прорыва в осаде Латакии пока не ожидается.
А тем временем жизнь в городе продолжается почти по-прежнему, рассказал по телефону один из бизнесменов, владеющий сетью ресторанов на побережье и компанией по импорту товаров в местном порту.
«Люди катаются по морю на гидроциклах, курят кальян. Да, где-то вдалеке есть бомбы и самолеты, но теперь это наша новая реальность. Мы к ней привыкаем. Если она окажется слишком близкой, мы уйдем».
