Луиза Дибирова, руководитель дагестанского отделения волонтерского движения «Гражданский корпус»:
— Как-то раз в Дербенте к нам, в штаб волонтеров, пришла женщина и привела с собой парня, который пострадал от наводнения. Ему всего 19 лет, он сирота и тянет на себе двоих младших братьев и 15-летнюю сестру. Слушать историю этой семьи без слез — невозможно. Как только мы рассказали о них, начались звонки с вопросом, как можно помочь, причем не только из России, но также из заграницы. Вот что выгодно отличает работу волонтеров от работы госорганов — отсутствие бюрократии.
Закон же хочет сделать из волонтеров каких-то бюрократов, каковыми они быть не могут и не должны. Не понимаю, зачем писать закон, который будет регулировать то, что не раз показало свою эффективность на практике. Все в этом законе совершенно неправильно, начиная с личных зарегистрированных волонтерских книжек с идентификационным номером, где они должны писать отработанные часы в качестве волонтера, кончая обязанностями волонтера и полномочиями органов местной власти. Волонтер обязан – звучит прекрасно.
Луиза Дибирова в доме, пострадавшем от наводнения в Дербенте
Например, «волонтер обязан соблюдать конфиденциальную информацию, к которой он имеет доступ в процессе своей волонтерской деятельности». Нам хотят запретить оценивать работу местной власти и подведомственных им госорганов. Потому как любая наша критика в адрес властей будет считаться необоснованной из-за отсутствия доказательств, обнародовать которые нам будет запрещать закон. И тут встает другой вопрос: если госорганы справляются с поставленными задачами, то зачем в зону ЧС едут волонтеры и почему к ним с мольбой о помощи обращаются сотни пострадавших? Считаю, что этот закон с одной стороны предназначен для распиливания бюджетных средств (создание уполномоченного органа), с другой – для тотального контроля деятельности волонтера, который не дай Бог может узнать что-то «лишнее».
Елена Альшанская, президент проекта «Волонтеры в помощь детям-сиротам»:
— Это совершенно бездарный и никому не нужный закон с путаными и сырыми формулировками. И в таком виде его ни в коем случае нельзя выводить.
Зачем так срочно понадобилось регулировать волонтерскую деятельность? Ведь никто не жаловался и уж тем более не страдал от действующих правил. Да, были незначительные нюансы, нуждающиеся в корректировке, но для этого потребовалось внести лишь небольшие изменения в законодательство.
Президент проекта «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская
В первую очередь, необходимо тщательно проанализировать нынешние проблемы, опираясь на мнение специалистов и общественников. Дело в том, что с каждым годом все большее количество людей вливается в волонтерский поток. И без того нестабильная среда – волонтерское движение – начинает расшатываться.
Ведь люди делают это бескорыстно, когда у них появляется желание делиться и помогать. Человек, словно, вырывается из своего угнетенного проблемами и бытовухой мирка, оглядывается вокруг — видит чужое горе, проблемы, переживания, и выражает свою готовность помочь.
И неважно, переводите ли вы бабушек через дорогу или навещаете сирот в детских домах – главное, это вклад в человеческие судьбы. Для многих – это словно допинг, который пробуждает чувство собственной значимости в этом мире.
Это очень светлое чувство, но когда в игру вступает такое понятие, как «государственные» регулировки, оно начинает покрываться пятнами.
Митя Алешковский, фотограф, руководитель фонда «Нужна помощь»:
— Бесполезный и вредный закон. Он в себе ничего не несет и будет только мешать. Одобрение этого закона может уничтожить всю ту структуру волонтерского движения, что мы успели построить на протяжении нескольких лет. Он может абсолютно негативно отразиться на волонтерах, поскольку в проекте закона очень много неясных, обтекаемых формулировок, а в будущем их заменят на более четкие, которые и будут регулировать добровольческую деятельность.
При этом хочу отметить, что никакого запроса от волонтерского движения, что-то изменить, отрегулировать в законодательстве – не поступало, и все те, запреты, которые пытаются ввести, уже существуют в российской законодательной системе.
Митя Алешковский в пункте сбора помощи пострадавшим от наводнения в Крымске
В нашей стране люди уже ни на что не могут повлиять – ни на ЖКХ, ни на результаты выборов, ни на принятие законов. Зато волонтерство пока не лишилось права влиять на чью-то судьбу. И ты видишь, что реально помогаешь человеку, что-то меняешь в его жизнь. Поверьте, это уже многое.
Если люди протягивают руку помощи, помогают другим людям, значит, в стране еще не все потеряно.
Тимур Гаджижараев, президент дагестанского фонда «Надежда»:
— У нас 95% деятельности держится на волонтерах. Началось все с того, что однажды мы с товарищами помогли женщине, оставшейся с детьми на улице. Помогли одной, потом следующей и так далее. Стали помогать нуждающимся по праздникам – Курбан-Байрам и в месяц Рамадан. Ислам стимулирует людей заниматься благотворительной деятельностью, и любой мусульманин, начиная с 14 лет, вовлечен в волонтерство. То есть наша деятельность имеет религиозную подоплеку: наши волонтеры помогают людям ради Аллаха, и им не нужен государственный контроль. И они не станут регламентировать свою деятельность, даже если государство будет давать какие-то бонусы.
Тимур Гаджижараев с сиротами в дагестанском поселке Сулак
Что касается законопроекта, то хочется знать, зачем государство хочет контролировать волонтеров? Они ведь не занимаются какой-то политической деятельностью, только общественными работами. Я бы еще понял, если бы чиновники решили награждать активных волонтеров. Но для этого не нужен новый закон. Просто скажите, мы это делаем для того, чтобы стимулировать волонтерскую деятельность, и если волонтер наработает столько-то часов, мы так-то его наградим. Как бы то ни было, мне кажется, что в российских реалиях это просто не будет работать. И делается это все только ради «показухи».
