Татьяна Шишова, детский педагог, психолог, общественный деятель, вице-президент «Фонда социально-психической помощи семье и ребёнку»:
– На месте родителей я бы тоже испугалась, если бы мой ребенок обучался вместе с девиантным подростком. Поскольку, как эксперт, я могу утверждать, к каждой категории детей необходим специализированный подход.
А идея слития фактически уничтожает подобного рода индивидуальный подход. Ведь недаром трудных подростков изначально выделили в отдельные категории. Они плохо контролируемые, зачастую агрессивные, отчужденные. И реабилитировать их на фоне так называемых, «нормальных» детей – это удивительно нелогично, на мой взгляд.
Что же касается детей инклюзивных, то опять-таки, в интересах таких детей лучше, чтобы с ними велась индивидуальная специализированная работа. Вряд ли они смогут обучаться на одном уровне с остальными, по крайней мере, это будет трудно.
Татьяна Данилина, заслуженный учитель РФ, кандидат педагогических наук:
–Бюджет, доход и социальный статус у всех разный. И родители, которые утверждают, что водят своего ребенка в благополучную школу, просто боятся потерять свою привилегированность.
Но в любом начинании есть как риск, так и позитивные стороны. Смысл этого объединения – подтянуть школы, не обладающие высоким статусом. И «трудный» ребенок может получить от общения со сверстниками из другой школы положительный аспект воздействия.
Просто необходимо понять позицию руководителя, который будет возглавлять образовательный холдинг. Если он грамотно акцентирует внимание, то переживать, думаю, не стоит.
Я видела концепцию новых холдингов, и они направлены именно на адаптацию ребенка. Там предоставлен весь спектр образовательных услуг, в соответствии с его интересами и потребностями.
Борис Альтшулер, председатель общественной организации «Право ребенка»:
–Не понимаю, как чиновники представляют себе это слияние? Никакого конкретного проекта я не видел. Если предположить, что будут закрывать конкретные здания и переводить детей в другие школы, то куда конкретно?
Учебные заведения переполнены, в классах ютятся по 30-35 человек. А если ученики останутся в своих зданиях, это слияние не нужно, ведь его основная цель – «адаптация и подтягивание учеников».
К тому же, чтобы обучать в своих стенах ребенка с дивиантным поведением, обычное общеобразовательное учреждение обязано иметь специальный сертификат, который подтверждает его право и дееспособность работы с такими детьми.
Если ли у московских школ эти сертификаты? Вряд ли. Готовы ли они к приему таких детей? И справятся ли с ними педагоги?
Ольга Власова, член бюро партии «Яблоко»:
– У общеобразовательных школ нет сертификатов на обучение трудных подростков. Поэтому они забирают к себе учителей, которые их ранее обучали (и у которых есть сертификат, разумеется). Остальных – увольняют.
В целом, все слияние происходит путем фальсификаций. С родителями изначально ничего не согласовывается. А протоколы управляющих советов, родительских комитетов и собраний чаще всего оказываются подделкой. Уже были прецеденты с фальшивыми подписями, сейчас их изучает прокуратура.
Многие родители готовили своих детей к специализированной школе, водили в кружки, на дополнительные занятия. И вдруг им говорят, что этой школы больше нет, она теперь «единая»– в нее слили всё – обычную, инклюзивную и девиантную.
Московскую специализированную школу с углубленным изучением французского языка совместили с логопедическим детским садиком. Еще одну школу на днях соединили с учреждением, где проходят перевоспитание девиантные подростки.
В итоге дети сталкиваются с понятием социального неравенства. А это конфликты – драки, угрозы, оскорбления.
В Москве слияние достигло массовых размеров, и скорее всего оно происходит с целью отобрать здания и земли. Назначенные директора холдингов попадают в зависимость от управы района, управления образования, и т.д. И если им потребуется оптимизировать площадь, руководство школ будет вынужден идти на сговор.
Татьяна Петровская, мама ученика прогимназии 1651:
— Мы узнали о слияниях школ в апреле, вычитали на каком–то сайте. И сразу пошли к директрисе, которая попросила не переживать. Она пообещала, что все это обойдется. Но в октябре нас поставили перед фактом, что слияние произошло, и нашей школы уже нет.
Здание отобрали, половину учителей уволили, а детей раскидали по классам других учебных заведений. Причем, одно из них для детей с ослабленным здоровьем (что предполагает отстающий уровень образования), второе – обычная дворовая школа для малообеспеченных семей (дети там без присмотра, брошенные).
И я как нормальный родитель против чтобы их «подтягивали» и «адаптировали» за счет образования моего ребенка. Чем он им сможет помочь? Стать грушей для битья? Для таких детей нужны хорошие психологи и педагоги.
Чтобы объединить школы, необходим протокол о согласии управляющего совета школы. Но совет у нас не избирался, директор просто нашла пятнадцать человек, которые поставили подпись. Вчера мы обратились к уполномоченному по правам ребенка Евгению Бунимовичу. Но в его приемной пояснили, что ничего противозаконного в нашем деле нет.
