Успех умеренных исламистов на выборах в Тунисе и обещание лидера ливийского Национального переходного совета Мустафы Абдель Джалиля соблюдать шариат ясно указывают на то, что исламисты будут играть более заметную роль после падения диктаторов. Теперь им предстоит решить, как интегрировать ислам в новые демократические системы.
Многие термины, используемые в дискуссиях, далеко не однозначны, а некоторые, особенно концепция шариата, не мусульманами часто понимаются совершенно превратно. Например, профессор права в Лейденском университете (Голландия) редактор книги «Шариат инкорпорейтед» Ян Михель Отто утверждает, что политический ислам охватывает широкий спектр подходов.
«Если введут шариат, неизвестно, что вы получите», — говорит профессор Отто. Проведенное им недавно исследование того, как применяется шариат в 12 мусульманских странах, показало, что, вопреки распространенному мнению западных наблюдателей, больше ислама вовсе не обязательно означает меньше свободы.
Турецкий социолог из Сельджукского университета в Конье Ясин Актау отмечает, что шариат сам по себе не является строго определенным правовым кодексом, и далеко не ограничивается суровыми физическими наказаниями, которые можно увидеть в Саудовской Аравии или Иране. «Это фетишизированная версия шариата», — говорит он.
Сколько ислама нужно?
Многие ближневосточные конституции уже включают в себя ислам в качестве официальной религии и упоминают шариат, как основу права, но в то же время их гражданские и уголовные кодексы основаны на европейских моделях.
Не считая Саудовской Аравии, которая имеет только исламское право, страны Ближнего Востока применяют сложную смесь религиозного и гражданского права. Причем в одной стране шариат может практиковаться почти символически, в другой умеренно, а в третьей — строго.
Исламистская партия «Аль-Нахда», победившая на выборах в Учредительное собрание Туниса, первой в странах «арабской весны» получит возможность высказать, сколько ислама ей нужно. Она говорит, что уважает демократию и права человека, и хочет сотрудничать со светскими партиями в разработке проекта новой конституции. Ее лидер Рашид Ганнуши давно уже выступает за умеренную исламистскую политику, наподобие той, которую проводит правящая Партия справедливости и развития (ПСР) Турции.
Тунисская конституция провозглашает ислам официальной религией, но не упоминает про шариат, как основу правовой системы. Учитывая прочные светские традиции этой страны, можно предположить, что «Аль-Нахда» столкнется с серьезной оппозицией, если попытается объявить шариат основой закона.
Ясин Актау говорит, что работы Ганнуши в 1980-х годах оказали заметное влияние на турецких исламистов, сподвигнув их вступить в демократическую политику вместо того, чтобы добиваться основанного на шариате государства. А теперь успех ПСР в Турции послужил моделью для Ганнуши, добавляет социолог.
Египетские «Братья-мусульмане»
В конституции Египта, где в начале декабря должны состояться выборы новой нижней палаты парламента, ислам записан как государственная религия и основной источник законодательства.
Как полагают аналитики, крупнейшей политической силой в стране станет движение «Братья-мусульмане». Его предложение создать «Демократический альянс» провалилось, поскольку большинство либеральных и соперничающих исламистских организаций предпочли участвовать в выборах самостоятельно, или сформировать другие блоки.
«Не думаю, что «Братство» сможет получить больше 25 процентов мест в парламенте, что тоже является важным блоком, но не большинством», — прогнозирует Хасан Абу Талиб из Центра политических и стратегических исследований «Аль-Ахрам».
В египетских выборах примут также участие несколько салафитских организаций. Салафиты, которые, по мнению Абу Талиба, могут получить до 10 процентов голосов, выступают за строгое соблюдение исламских законов, в том числе тех, которые их оппоненты считают антидемократическими.
Ливийский синдром
Бывший ливийский диктатор Муаммар Каддафи правил страной с помощью указов, в которых ислам упоминается в качестве государственной религии, а шариат служит вдохновляющей силой, по крайней мере, для некоторых законов.
Председатель Переходного совета Джалиль удивил некоторых западных наблюдателей, заявив, что шариат будет источником ливийского права, но он уже высказывался об этом более подробно.
«Мы стремимся к правовому государству, процветающему, такому, где шариат является основным источником законодательства, а это требует многих вещей и условий», — сказал он еще в начале сентября, добавив, что «экстремистская идеология не пройдет».
Какое именно место займет шариат в правовой системе, на практике определится только после того, как новая конституция будет написана учредительным собранием и одобрена на референдуме.
Ливийские «Братья-мусульмане» насчитывают менее 1000 членов, поскольку при Каддафи в члены движения принимали тайно и выбор кандидатов ограничивался элитами, говорит член Переходного совета и высокопоставленный представитель «Братства» Аламин Бельхадж.
Сирия: что будет после Асада
Сирия, где с марта полыхает восстание против президента Башара Асада, имеет светское правительство, но в ее конституции ислам упоминается как источник права.
Главная сила оппозиции — Национальный совет — на сегодняшний день имеет в своем генеральном секретариате 19 членов. Четыре из них являются членами сирийского движения «Братья-мусульмане», а шесть — независимые исламисты. Совету еще только предстоит разъяснить свою платформу, ясно обозначить, какого рода государство появится, если будет свергнут Асад.
«В Сирии исламистское течение умеренное», — говорит активист одного из местных координационных комитетов Омар Идлиби.
